От часа тьмы до рассвета
Шрифт:
— Я не убийца, — мой язык одеревенел. Успокоительное все еще действовало, но, несмотря на это, все во мне противилось этой мешанине изо лжи и расизма, в которую меня пытался втянуть этот дряхлый старик.
— Какие еще тебе нужны доказательства? — еще раз осклабился профессор. — Сегодня я, наконец, могу констатировать, что мы сдержали обещание и создали группу верных фюреру людей с паранормальными способностями. Затем и эта школа. Частично она была лишь прикрытием, но ее целью было воспитать детей абсолютно верных нашим идеалам. Они должны были быть детьми, потому что только детская психика достаточно гибка. Их разыскивали для нас штурмбанфюрер Краузе и многие другие: детей младше десяти лет, которые соответствовали всем арийским признакам. Они должны быть светловолосыми, голубоглазыми, здоровыми от природы и конечно
— Ты представить себе не можешь, как же тяжело было найти самых одаренных, — продолжал он. — К концу войны у нас было всего двадцать четыре человека. Кроме того, позже мы установили, что способности части детей могут возрастать при стимуляции звуковыми волнами низких частот.
Звуковые волны низкого диапазона, отдалось у меня в голове. Басы? Дрожание пола под моими ногами? Дрожь в моих внутренностях…
— После падения тысячелетнего рейха было понятно, что мы должны временно приостановить наши опыты, — голос профессора снова проник в мои мысли. — Небольшая кучка ученых узких специализаций и технических сотрудников, которые принимали участие в проекте «Прометей», не возбуждала интереса у союзников, в отличие от тех инженеров, которые занимались разработкой ракет и реактивных истребителей. Наш исследовательский проект был так мал, что власти союзников просто не обратили на него внимания. Но условия послевоенного времени не позволили нам сразу заняться продолжением работы. И только когда я в начале пятидесятых открыл в этой крепости школу, работа над проектом возобновилась. Ты не поверишь, как тяжело было после военной неразберихи разыскать детей. Но, к счастью, мы смогли собрать почти всех после того, как мне удалось выхлопотать для них стипендию, потому что большинство из них были в детских приютах. Закончить частную закрытую школу было для них шансом для дальнейшей жизни. Окончание нашей школы и обещание стипендии Зэнгера для продолжения учебы — это был ключ к дальнейшему благосостоянию.
— Мои родители были не слишком богаты, — перебил я словоохотливого старца. — А они тоже окончили вашу школу. Значит, все ваши обещания были лишь пустым звуком?
Большим пальцем руки Зэнгер провел себя по губам.
— Ты не прав, — возразил он, — хотя твой упрек отчасти справедлив. В рамках опытов выяснилось, что все особо одаренные предрасположены к образованию опухолей в передней зоне мозга.
— А может быть, эти раковые заболевания — следствие ваших опытов? — ответил я, но это возражение было высказано почти шепотом. Я уже не чувствовал своих рук и ног. Неужели доза успокоительного, поступавшего в мои вены, еще повысилась? Во всяком случае, у меня было чувство, что мне приходится мешать в горшке очень густую манную кашу.
— Да, мы действительно думали и об этом, — невозмутимо ответил старик. — Но при этом выяснилось, что никто из ученых, которые также подвергались воздействию низкочастотных волн и другим влияниям, не заболел. Так что это как-то было связано с этими паранормальными способностями. К сожалению, нам так и не удалось решить эту проблему. Но, возможно, твой мозг поможет нам продвинуться дальше в ее решении. Такие метастазы, как у тебя, мы еще ни разу не наблюдали. Возможно, ты будешь тем ключом, который позволит нам совершить настоящий прорыв.
— Почему? — холодно спросил я.
Профессор презрительно фыркнул.
— Вечный вопрос морализаторов ученым, — язвительно сказал он. — Если бы мы думали об этом «почему?», люди все еще сидели бы в пещерах. Задачей исследователя является докопаться до корней. Ничего не принимать на веру, а все проверять и перепроверять. И иногда нужно иметь мужество перешагивать через границы. Только так можно расширить горизонты человечества.
— Десятилетиями проводя эксперименты над детьми и представляясь при этом их благодетелями, — прошептал я.
Зэнгер сердито наморщил лоб. Он кому-то
— Вы боитесь меня, не так ли? — спросил я. Я не был в этом уверен. Мой вопрос был скорее попыткой изобличить Зэнгера во лжи. Если видео, которое мне только что показали, подлинное, думал я про себя, то старик должен бояться меня, как черт ладана.
— Скажем так, что я не хочу кончить как доктор Шмидт, — дипломатично ответил Зэнгер. — Для той дозы успокоительного, какую закачали в тебя, ты довольно упрямый. Хотя это всегда было твоей отличительной чертой, Франк.
Он отвлекся от мониторов и взглянул мне прямо в лицо.
— Мне совершенно ясно, что ты считаешь меня чудовищем, — сказал он. — Но то, что мы делаем, должно быть сделано. Исследования подобного рода уже десятилетия проводятся в США и России. Например, проводятся эксперименты по передаче телепатических сообщений экипажам подводных лодок. Погруженные подводные лодки не досягаемы для спутниковой и радиосвязи. А телепатическая связь возможна и на больших глубинах. В конце шестидесятых годов в Советском Союзе было создано больше двадцати центров для исследования паранормальных явлений. Большинство таких центров подчинялись военным или КГБ. Рассказывают удивительные истории о достигнутых там успехах. Прежде всего, эти институты боролись с недоверием к политическому руководству. Там занимаются не наукой в обычном понимании и очень тяжело все время воспроизводить опыты с постоянно повторяющимися результатами, которые только подтверждают свою собственную достоверность. Чтобы не остаться в хвосте, американцы тоже занялись исследованием паранормального. В форте Мид создали отделение под названием — Старгейт. Во время первой войны в Заливе союзники дали этому подразделению задание найти место, где скрывался Садам Хусейн. На побережье все время находилась специальная часть, чтобы похитить диктатора во время операции под покровом ночи.
Зэнгер улыбнулся.
— Что из этого получилось, известно. В 1995 году Старгейт раскрыли. А когда к власти пришел Буш-младший, ЦРУ и военные снова привлекли к работе парапсихологов. Никто так и не понял, что в этих вопросах решающее значение имеет время. Всем правительствам не хватает временной перспективы, которая абсолютно необходима, чтобы привести к решительному успеху. Современная политика утеряла значительные способности наших предков. Уже не мыслят о долгосрочных планах, а цепляются за успехи одного дня, как это ни банально. И исследовательский проект, который располагает хотя бы десятилетним отрезком, просто не укладывается в узкие временные рамки, поэтому остается невостребованным. И хотя наш проект «Прометей» со времен последней мировой войны финансируется из скромных фондов, которые никак нельзя сравнить со средствами, которые выделяются на это в Советском Союзе и США, он является самым далеко идущим и успешным проектом современности.
— Да кем вы себя возомнили? — Я вовсе не был уверен, что понял хотя бы половину из того, что здесь наговорил профессор, но того, что я понял, было достаточно, чтобы почувствовать порыв освободиться от моих оков, которыми меня прикрепили к ложу санитары. Однако это была слабая попытка, потому что широкие ремни не позволяли никаких движений. Они так туго натянулись на моей груди, что мне стало трудно дышать, а на коже появились темно-красные следы.
— Вы действительно думаете, что вам удастся повернуть ход истории по вашему желанию? — гневно спросил я старика.
Профессор еще раз бросил неуверенный взгляд на монитор.
— Поразительно, — сказал он через несколько секунд. — Твои эмоции способны в значительном объеме подавлять действие того наркотического коктейля, который ты получаешь. Любой нормальный человек, получи он такую же дозировку, уже давно оказался бы в коме. Боюсь, что твоя печень и твои почки скоро выйдут из строя.
— Циничный ублюдок, — буркнул я, обессиленный напрасной попыткой освободиться от ремней.
— Я считаю себя высокоморальным человеком, — ответил Зэнгер, и голос его звучал так, как будто он был совершенно убежден в искренности своих слов.