От десятой луны до четвертой
Шрифт:
Подумав, я решила, что так действительно будет лучше.
Глава двенадцатая
ОТРЯД ГРАБИТЕЛЕЙ ГРОБНИЦ…
Отряд грабителей гробниц подобрался небольшой – для скрытности.
Обязанности распределялись так: руководил работами Нож, Утренний и Два Гвоздя были копателями, а мы – я, сестра и Половинка Луны – считались на подхвате. Рычаг там подложить, лопату подать или что-нибудь в этом роде. Задерживаться в городе мы не стали: приближался праздник полнолуния одиннадцатой луны
Вооруженные лопатами, ломами, потайными фонарями мы добрались до Пуповины накануне праздника. Экипаж миновал долину, проехал дальше той дорогой, которая в конечном счете доводила до Пряжки, затем свернул в сторону. За округлыми холмами мы разбили временный лагерь, укрыв его в лощине. Развели костер.
Лощина укрывала нас от холодного ветра, костер помогал коротать время и сделал это место обжитым и по-своему уютным.
На небо не спеша выбиралась луна и наконец зависла над холмами, огромная, круглая, яркая. Стало призрачно светло, протянулись по земле острые тени. Мне было немного не по себе: там, за холмами, молчали старые курганы, а в них лежали, придавленные громадными массами земли, мертвые вожди…
Это было совсем не то, что ездить днем в Пуповину весело гадать по Лягушке.
Я незаметно взглянула на остальных: внешне все они были очень спокойны. Нож и Утренний деловито обматывали лопаты и ломы тряпьем, чтобы железо не звенело, не бряцало, когда двинемся в путь. Сестра сосредоточенно заплетала волосы в плотную косу, чтобы не мешали. Половинка Луны занималась костром.
Свистел над лощиной ветер с севера.
Луна повисла меж двух холмов.
– Пора идти, – сказал Нож.
Половинка Луны осталась присматривать за костром и экипажем, а мы поднялись и вслед за Ножом пошли по козьей тропинке, начинающейся у подножия одного из холмов.
Мои высокие легионерские сапоги давили пахучие полынь и чабрец, совершенно серебряные в свете полной луны. Все холмы были покрыты их жесткими кустиками.
Иногда их пронзительный аромат перебивался запахом дикой мяты, пятнами растущей по склонам. Два Гвоздя, проходя мимо ее засохших стеблей, сорвал веточку и растер в руках.
Двигались в основном низинами, избегая появляться на освещенных луной макушках холмов.
Когда нас и Пуповину разделила последняя гряда, Нож остановился и жестом велел нам опуститься к земле, стать как можно более незаметными.
Мы притулились около каких-то кустов, чахлых и колючих, стараясь выглядеть логичным их продолжением. Когда я приземлилась как раз на их колючки, то узнала харгану – так ее называли живущие в степи. Это была разновидность дикой акации.
Нож и Два Гвоздя ушли на разведку.
Утренний переговаривался с сестрой с помощью жестов. Это, наверное, в своем Сопротивлении они такой трюк придумали, чтобы иметь средство общения, когда говорить нельзя. Наших хлебом не корми, дай изобрести что-нибудь такое. Я ничего не смогла понять из их шевеления пальцами.
Впрочем, нет,
Мне было тепло, наверное, от волнения. И есть хотелось. Из кармана я достала кусок хлеба с салом и тихонько его сжевала. Крошки честно пожертвовала духам здешних мест. Надо было бы и шкурку от сала отдать, но в сале я больше всего люблю как раз шкурки. Поэтому положила под куст харганы просто кусочек мякоти, надеясь, что духам оно нравится больше, чем упругая шкурка.
Наконец вернулись за нами Нож и Два Гвоздя. Они проверили идущую в нужном направлении тропку.
Троп этих здесь было видимо-невидимо, их натаптывали дикие козы. В сезон охоты чуть подальше на север, в степи, устраивались целые облавы. Столичная знать – всадники, вооруженные луками, стреляли коз, выгнанных загонщиками под стрелы, десятками, если не сотнями.
Перевалив гребень гряды холмов под любопытным глазом луны, мы скатились в долину.
Пуповина была под нами.
На наше счастье, левый борт долины, над которым стояла луна, был выше правого и отбрасывал длинную тень, которая своим крылом укрывала большую часть гробницы Молниеносного.
Наверное, в прошлый раз мы хорошо задобрили молоком Лягушку, монетками жрецов храмов духов обоих Бортов Долины, да и хлеб с салом сейчас покровителям холмов тоже перепал – спуститься в Долину Ушедших нам удалось беспрепятственно.
Над Пуповиной стоял задумчивый звон колокольчиков, которые висели под крышами храмов.
В Хвосте Коровы сейчас шум и веселье, горят факелы, вертятся колеса с разноцветными хвостами огня, взмывают в небо огненные птицы и драконы, сыплется огненный дождь, танцуют на всех свободных пятачках разряженные люди. Бухают барабаны, поют тоненькими голосами флейты. Там весело.
Здесь же, кроме луны и звона колокольчиков, ничего не было.
Стена, окружающая гробницу, была и в самом деле ветхая. С центрального входа не было видно участка, который закрывала собой надгробная насыпь, поэтому там ее и не старались особо поддерживать. Кое-где раствор между камнями настолько выкрошился, что они без труда вынимались. Не совершая трудовых подвигов, мы просто разобрали ее кусочек, чтобы образовалась проходимая дыра.
Протащив в дыру мешки и инструменты, мы сгрудились у стены, а Нож, пританцовывая, пошел выбирать плиту.
Он ходил вдоль и поперек, тихонько их простукивал, ощупывал, только что не обнюхивал. Наконец одна из плит, расположенная неподалеку от стены, его устроила.
Вооружившись ломами, Нож, Утренний и Два Гвоздя принялись выламывать из швов между плитами скрепляющий их раствор. Дело двигалось успешно, довольно скоро они очистили плиту со всех сторон и принялись отдирать ее от поверхности.
Тут наконец потребовалась и наша помощь. Общими усилиями нам удалось сдвинуть ее с места и обнажить темный квадрат.