От двух до пяти
Шрифт:
Когда я начинаю читать малышам про чудо-дерево, на котором растут башмаки, я знаю заранее, что они непременно заявят мне с величайшей горячностью, что таких деревьев не бывает на свете, что башмаки делаются так-то и так-то и покупаются там-то и там-то. Эта небылица тем и забавна для них, что ее легко опровергнуть и полемика против нее становится как бы игрой, при помощи которой малыши, так сказать, экзаменуют себя.
Для этой-то чрезвычайно полезной игры в фольклоре детей всего мира существует множество стихов-перевертышей, где порою каждая строка есть новое нарушение подлинной координации предметов.
Имеем ли мы право изгонять
* * *
Эта статья была опубликована в 1924 году, и вскоре я с большим удовлетворением увидел, что предложенный мною термин "стихи-перевертыши" вошел в научную литературу о детях*.
______________
* Георгий Виноградов, Детский фольклор и быт, 1925; О. Капица, Детский фольклор, 1928. Недавно вышла талантливая книга В.П.Аникина "Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор", М. 1957. Автор вполне разделяет мое убеждение в педагогической ценности перевертышей.
Все же меня часто беспокоил вопрос: не противоречат ли мысли, изложенные в этой статье, великим идеям и принципам современной советской науки о детях?
Нет ли какой-нибудь серьезной погрешности в выдвинутых здесь соображениях о той положительной роли, которую играют перевертыши в деле внушения детям правильных представлений об окружающем мире?
Недавно на этот вопрос был дан авторитетный ответ. Видный советский психолог проф. А.В.Запорожец с явным сочувствием изложил основную идею моей настоящей статьи в такой четкой и недвусмысленной формуле: "Старшие дети настолько укрепляются в реалистической позиции, что начинают любить всякие перевертыши. Смеясь над ними, ребенок обнаруживает и углубляет свое правильное понимание окружающей действительности"*.
______________
* А.В.Запорожец, Психология восприятия сказки ребенком-дошкольником. "Дошкольное воспитание", 1948, № 9, стр. 30.
Эти строки доставили мне живейшую радость: значит, я не ошибся, доказывая, что перевертыши есть один из путей к укреплению ребенка в реализме. Мысль, которая когда-то третировалась как пустой парадокс, ныне находит свое подтверждение в науке.
Правда, ученый говорит здесь не о стихах, но о сказках, поэтому любовь к перевертышам он приписывает старшим ребятам, но если бы речь у него зашла о стихах, он, несомненно, отметил бы, что перевертышами этого жанра увлекаются и младшие дети, едва лишь достигшие двухлетнего возраста.
Вообще же идея о педагогической ценности таких небывальщин, предлагаемых средним и старшим дошкольникам, таит в себе много широких возможностей, ибо она вскрывает полную негодность тех наивно-утилитарных критериев, с которыми еще недавно подходили у нас к "большой литературе для маленьких".
В советской литературе есть одно прекрасное произведение поэзии, основанное на игре в перевертыши: "Вот какой рассеянный" С.Маршака.
В нем высмеиваются несуразные поступки гражданина, надевавшего вместо рубашки штаны, вместо валенок - перчатки, вместо шапки - сковороду и т.д. Каждый подобный поступок героя мотивируется его феноменальной рассеянностью. Автор не раз приговаривает:
Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!
Популярность этого стихотворения огромна. Написанное еще в двадцатых годах, оно выдержало десятки изданий и переведено чуть ли не на все языки. Выражение "рассеянный с Бассейной" сразу стало народной поговоркой, его слышишь и в кино, и в трамвае, и в клубе:
– Эх ты, рассеянный
Лаконичные, веселые, звонкие строки "Рассеянного" полны перевертышей не потому ли они с давнего времени так привлекают к себе миллионы ребячьих сердец?
В том смехе, которым дети встречают каждый поступок героя, чувствуется самоудовлетворение, не лишенное гордости: "Мы-то знаем, что сковорода - не одежда и что на ноги не надевают перчаток!"
Лестное для них сознание своего умственного превосходства над незадачливым героем поэмы возвышает их в собственном мнении.
Все это непосредственно связано с познанием реальной жизни: ведь этим путем малыши закрепляют завоевания своего житейского опыта.
Поэтому я был так удивлен, когда обнаружил, что воспитатели детских садов в подавляющем большинстве причисляют это стихотворение к категории юмористических, шуточных и не замечают той роли, которую играет оно в умственной жизни ребенка. Между тем это стихотворение давно уже должно быть поставлено рядом с такими стихами того же автора, как "Посадка леса", "Война с Днепром", "Что такое год?", познавательное значение которых бесспорно.
V. ПРЕДКИ ИХ ВРАГОВ И ГОНИТЕЛЕЙ
Если же применять те грубо утилитарные критерии, которые рапповцы всех мастей и оттенков еще недавно применяли к литературе для маленьких, придется совсем уничтожить не только перевертыши, но вообще все лучшие произведения народной поэзии, наиболее любимые детьми. Так и поступали горе-педагоги всех стран в течение многих веков: они ревностно искореняли из обихода детей эти "сумбуры и вздоры". Но дети оказались сильнее: они отстояли неприкосновенность своей умственной жизни от многовекового натиска высокомудрых учителей и родителей, которые считали своим нравственным долгом ограждать их от подобных "нелепиц".
Многим учителям и родителям не терпелось приобщить ребенка к тем сведениям, которые у них, у взрослых, почитались в данную эпоху нужнейшими.
В Англии в XVI веке нашелся такой Вильям Коплэнд (William Copland), который изготовил для трехлетних детей в высшей степени полезную книгу "Тайна тайн Аристотеля" и рекомендовал ее в качестве "очень хорошей"*.
______________
* A Century of Children's Books, by Florence V, Barry (Methuen), London, 1922, p. 4.
Можно представить себе, с каким презрением взглянул бы этот Коплэнд на того чудака, который осмелился бы заикнуться, что для ребенка нелепейший стишок о морской землянике полезнее всех Аристотелей.
Другой детский писатель XVI века - Уинкип де Уэрд (Wynkyn de Worde) так и назвал свою книгу: "Трехлетний мудрец" ("Wyse Chylde of Thre Year Old"), где он, между прочим, обращался к трехлетнему младенцу с вопросом:
"Мудрое чадо, как сотворены небеса?" (То есть каким образом их создал господь.)*
______________
* A Century of Children's Books, by Florence V, Barry (Methuen), London, 1922, p. 4.
Тогдашние детские авторы ненавидели в ребенке - ребенка. Детство казалось им какой-то непристойной болезнью, от которой ребенка необходимо лечить. Они старались возможно скорее овзрослить и осерьезить ребенка. Оттого-то в мировой литературе до сравнительно недавнего времени не было ни одной веселой детской книги. По-детски смеяться с ребенком - до этого не унижались писатели. Сам Чосер, гениальный рассказчик, когда сделался детским писателем, сочинил для маленького сына "Трактат об астролябии", в высшей степени канительный и нудный.