От эмоций не спрятаться в шкафу

Эверина

В заброшенный кабинет профессор зашел спустя три минуты. Гарри стоял, прислонив ладони к стеклу зеркала и восхищённо, с лёгким страхом в глазах, смотрел куда-то наверх. Зеркало было огромным, что первокурсник на его фоне отдаленно напоминал пятилетнего ребёнка.

Мальчишка выглядел удивительно спокойным для ребенка, который несколько минут назад устроил побег по всему Хогвартсу ночью от самого строгого преподавателя. Его, казалось, не волновало больше ничего.

Снейп тихо подошел ближе, вставая за спиной. Он рассматривал подростка и аккуратно заглянул в волшебное зеркало. Туман

стал медленно рассеиваться, мешаясь в разноцветном изображении. Снейп понимал, что это формируется его желание, а не то, что видит Гарри.

Поттер медленно приближался к стеклу и в конце концов полностью прислонился к нему грудью, словно пытался обнять.

Профессор тряхнул головой. Недолго думая, он взял ребенка за локоть и отвёл на пару метров, отчего Гарри потянулся руками обратно к изображению и протестующе захныкал. Снейп взмахнул палочкой. И на зеркало опустилась черная плотная и очень тяжелая ткань, которую без магии никто не смог бы снять с артефакта. После этого профессор смог легко потащить за собой ребенка.

Мальчишка пытался мешать, вырывался. Всю дорогу до коридора он оглядывался назад. Но, даже когда зеркало скрылось за дверью, легче Снейпу не стало. У Поттера словно включился режим маленького капризного малыша. Не купили ребенку игрушку — значит надо истерить посреди магазина.

Поттер пытался отцепить руку профессора, пытался выкрутиться. Он капризно захныкал, когда ничего не получилось, а Снейп только грубее сомкнул пальцы на его плече. Внутри протесты только росли, мозги отключались, и паренек стал размахивать руками, надеясь, на освобождение.

Но Снейпа таким не проведешь. Капризных детей он не любил и такое поведение не поощрял. И хоть на Слизерине почти не встречались дети, которые могли себе позволить так не слушаться, мужчина сохранял спокойствие. Он, примерно, понимал, как реагировать сейчас, а в будущем он точно не позволит ребенку капризничать.

Гарри не останавливался. Он ныл, тормозил, пытался убежать, чтобы вернуться в тот кабинет. Снейпу это быстро надоело, и, оглядевшись, мужчина перекинул первокурсника через колено прямо в коридоре третьего этажа. Предварительно кинув заглушающее заклинание, Снейп нанес несколько крепких шлепков по непослушной попе. Другой рукой он держал мальчишку, не давая дергаться. Портреты охнули. Их ворчливый тон сменился смешками и заинтересованным шёпотом.

— Правильно, так с ними и надо… — донеслось от какого-то дедульки со стены, но ни Снейп ни Гарри не обращали внимания.

Когда Гарри устал дергаться, а плач стал открытым и искренним, Снейп остановился. Поставив ребенка на ноги, профессор повел хоть и расстроенного, но уже послушного мальчишку в подземелье.

Это была та самая грань, когда нужно остановиться. Северус изначально не собирался наказывать Поттера. Даже за этот побег, открытое непослушание и неуважение. Он просто хотел аккуратно отгородить Поттера от опасности. Если взрослые люди не могут спокойно выйти из серьёзной зависимости, Снейп отлично понимал, как сложно может быть одиннадцатилетке. Но уж очень нужно было привести Поттера в чувства.

Гарри шел, медленно перебирая ногами, плакал, икал, вытирая пижамой слезы. Неосознанно отставал на

пару шагов. Снейп периодически дергал его за рукав, заставляя поспевать. Мальчишка в такие моменты страдальчески всхлипывал громче, даже не замечая. Он шел и хныкал, держась свободной рукой за попу. Может наказание это не было слишком болезненным, но кожа до сих пор ощущала фантомные шлепки.

В очередной раз, когда Северус подтащил ребенка вперед за локоть, учитель вздохнул и подхватил мальчика на руки. Он аккуратно прижал всхлипывающего Поттера и, наконец, пошел по коридорам намного быстрее.

Гарри охотно прижался к теплой груди, и уложил голову на чужое плечо. Зеркало? Очень жалко. Но почему-то никакой обиды внутри на профессора он не чувствовал. Просто не было на это сил. Только какую-то горечь и грусть. Хотелось тепла, спокойствия и родительской нежности, которой он никогда не испытывал. Душа, словно рвалась на части внутри от напряжения и горя. Эмоции выходили наружу, и только небольшое успокоение он находил извне. Профессор твердыми руками прижал его к себе, ограничивая действия, и спокойно нес в свои покои. Логически он понимал, что Снейп заточил его в тюрьму, из которой он вряд ли выберется. Тот буквально следил за всем. Оценками, приемами пищи, домашним заданием, сном. А Гарри ничего не мог сделать. Не получалось даже не доесть свой завтрак так, чтобы декан не узнал.

Где-то на окраине сознания мелькнула мысль о предстоящем наказании. Ему могло не слабо влететь за такое своевольничество, но Гарри отбросил эти мысли. В целом было без разницы, как сильно ему попадет, и как долго будет больно сидеть потом. Да пусть хоть вообще в кладовке закроет на неделю, как это делали Дурсли. Без разницы. В мыслях его волновало только потеря волшебного зеркала и мама.

Несколько минут назад Гарри хотелось пихаться, толкаться, кричать от обиды на всю несправедливость. А сейчас ему еле хватало сил, чтобы выливать свое горе. Слезы лились, чувства внутри отчего-то не хотели заканчиваться. Всхлипы прерывали новые слезы и сил, чтобы решить свои проблемы совершенно не было.

Снейп вернулся в покои. Сев в кресло, профессор уместил на своих коленях Гарри, заботливо прижимая его спиной к своей груди, и призвал несколько зелий. Температура у ребенка снова немного повысилась.

— Это успокоительное… — пояснил Северус, заметив испуганные глаза Поттера, когда он взял первый флакон с зельем.

Профессор легко влил жидкость в горло и потянулся за следующей склянкой. Всего на столе их было три, и парнишке это очень не нравилось. Очевидно, что учитель заставит принять их все, но ведь они такие противные!

Дышать стало легче, и поток эмоций внутри в разы уменьшился благодаря зелью. Хотя Поттер еще продолжал хныкать.

— От простуды… — снова пояснил Северус.

Не дав Поттеру отвернуться, Снейп влил голубоватую жижу ребенку в рот. Это единственное зелье с приятным мятным вкусом, которое Гарри мог стерпеть спокойно. Хоть и очень не хотел его пить из-за объемов.

Когда рука учителя взялась за последний флакон, даже не дав сделать никакой передышки, Гарри стал сопротивляться активнее. Он остановил ладошкой чужую руку, и замотал головой.