От кого хочет миллиардер
Шрифт:
Чем не повод еще раз увидеть Усольцеву?
Я сам себя прерываю, взывая к здравому холостяцкому смыслу, а уже через десять минут мчу по дороге в сторону новостройки, где живет Марика…
Наверное, я мало работаю, раз у меня остаются силы для поездки к девушке, с которой я не видел будущего.
Припарковавшись во дворе, из машины выходить не тороплюсь, раздумывая, надо ли мне вообще это?
Чтобы подняться в квартиру, нужно позвонить в домофон для начала. А если трубку возьмет Марика?
Спросит —
Я скажу — «Я. Привез твою никому не нужную заколку».
А она ответит что-то вроде — «Подавись или катись вон».
Что я творю?
В квартире девчонок горит свет.
Я около часа дежурю под окнами.
В какой-то момент Марика подходит к подоконнику.
У меня внутри все замирает. Прожигаю ее глазами.
Усольцева задергивает штору.
Видела ли она меня? Вряд ли.
На улице уже достаточно темно, а мой автомобиль должен слиться в этой темноте с корытами местных жителей.
Один из таких жителей, запоздавший, показывается из-за угла дома. Возвращается, наверное, со своей малооплачиваемой работы, заскочив по пути в продуктовый магазин, чтобы взять по акции еды. А сейчас шурша пакетом, останавливается возле нужного мне подъезда, шарит по карманам в поисках ключей.
Спешно выхожу из авто.
На последних секундах успеваю придержать дверь за жителем и проникнуть в подъезд.
Теперь с этой чертовой заколкой стою возле квартиры, рискуя потерять последнюю гордость, нажав на звонок. Это будет выглядеть минимум странно, если я сейчас припрусь к Марике.
Не остановившись на достигнутом, нажимаю все-таки кнопку.
Дверь открывает Алла.
— Орхан? — удивленно спрашивает. — Что-то в офисе случилось?
— Нет. Я собственно… — сжимаю в ладони заколку.
— Вы не стойте, входите!
Разумеется, Алла щебечет добродушно. Она не откажет, потому что не хочет проблем.
Перешагнув порог, остаюсь на коврике.
— Марика забыла в особняке вот эту штуку.
— А, крабик, — кивает. — Да, я обязательно передам. Марика сейчас в ванной.
Возможно это и к лучшему. Я сочту за удачу.
Протягиваю Алле заколку. Девушка собирается ее забрать, но неожиданно корчится, задергав ноздрям.
— Простите Орхан, но это отвратительно. Что за резкий одеколон? Не могу…
Так и не взяв заколку как ошпаренная отбегает, зажимает ладонью рот. Ломится в ванную, отчаянно застучав кулаком по двери и оставляя меня в полном недоумении.
Незаметно принюхиваюсь к воротнику куртки, не слыша вони. Я мылся. Одеколон тот же что и всегда.
Из ванной показывается ошарашенная Усольцева, уступая подруге, выходит в коридор.
— Привет, — говорю, едва увидев Марику.
И мне на душе становится легче. Она выглядит хорошо, немного взволнованно, но в целом все также безупречно.
— Здравствуй, Орхан.
— Я заколку возвращаю.
Первые секунды Марика изумленно смотрит на вещицу как на что-то несущественное, будто бы и не узнает ее. У Марики еще много подобных заколок. Но девушке не хочется ставить меня в неловкое положение.
— Спасибо, я как раз обыскалась!
Улыбнувшись слегка, она подходит ко мне, забирает аксессуар и вдруг морщится.
— Орхан…а надухорился-то… Ужасно.
Кажется, я впервые в жизни покраснел.
— Настолько?
— Если честно до тошноты. Прости, но фу.
— Я же ими всегда…
— Не знаю. Невозможный запах. Слишком резко стал слышаться.
— Ладно, — мне смертельно захотелось убраться из квартиры, в которой я ощущаю одну сумасшедшую неловкость. — Я заколку тебе отдал. Всё. Прощай.
Развернувшись, выхожу, быстро спускаюсь по лестнице, ураганом вылетаю на улицу.
У меня что, духи протухли? Никогда прежде я не слышал со слов окружающих, что от меня воняет. А если это говорят женщины, две и сразу…
Две недели спустя…
— Пациент в вашем анамнезе золотая карта постоянного клиента в цветочном салоне, бесконечные мысли и разговоры о Марике, ее фото на заставке телефона. Я ставлю вам диагноз — любовь. Подцепили вы эту заразу все-таки, — смеется Борн.
Я зашел к брату в антикварную лавку в надежде развеяться, а он уже ставит мне диагноз.
— Поспорил бы, — рассевшись на раритетном диване, отвечаю, взглядом залипаю в телефоне.
— А что ты сейчас делаешь? — не перестает прикалываться.
— Пишу сообщение. Марике.
— Где?
— В приложении мобильного банка. Скидываю ей сумму и пишу, потому что других способов она не оставила. Я везде в черном списке.
— Я же говорю — влюбился.
— Нет.
— Ладно, — он терпеливо обходит прилавок, приближается, встав над душой. — Втрескался, запал, втюрился. Выбирай любой понравившийся синоним!
Тяжело выдохнув, отбрасываю телефон.
— Тебе легко раскидываться громкими словами, Рафаэль, ведь ты однолюб. Ты всю жизнь любишь только Веру, а у меня кандидаток море.
— Любить и заниматься сексом — два разных понятия брат. Ты можешь делить постель с одной, но мыслями быть с другой, недосягаемой.
— Не знаю. У меня сейчас душевный раздрай, — подаюсь вперед, облокотившись на колени и взявшись за голову. — Я когда жил с Марикой, не хотел потерять свободу. Все сделал, чтобы не ввязываться в постоянные отношения. А заполучив желаемое — прежнего драйва не ощутил. Как только вижу другую девушку, которую могу взять, внутри тяжело становится. Какая-то тягость, неохота. Нет ощущения полета. Не понимаю.