От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство

Фельштинский Юрий Георгиевич

Я читал архивные материалы. Между прочим, это было уже в Ленинграде, когда я работал первым замом начальника Ленинградского управления КГБ и имел доступ абсолютно ко всей информации, в том числе и к историческим разным документам. И в Ленинграде, поскольку это была не менее важная столица, чем Москва, я очень много интересных материалов прочитал, в том числе и о Соединенных Штатах, разумеется, и о Великобритании. [...] Из этих «случайных» девушек, которые работали, т.е. спали с иностранцами, как правило, подавляющее большинство находилось под контролем ГБ. Были, конечно, и волонтеры... Но они рано или поздно становились информаторами. Либо их наказывали за проституцию, либо говорили: давайте информаторами будете. [...] Но тот факт, что нынешний президент дружелюбно относится к российскому лидеру —

это один из показателей, по-моему, заставляющий думать: «А чего это они так дружелюбны?» [...] Я, кстати, когда сам работал, американцев вербовал, которые в то время не имели ни к чему доступа, но со временем могли его получить. [...] Любой здравомыслящий человек, заботящийся о своей карьере и личной семейной жизни, не хотел бы такого рода публикаций, где бы то ни было и когда бы то ни было. [...] Я думаю, это одна из причин его особого дружелюбия к некоторым российским руководителям. [...] Возможно, есть и еще ­что-то. Но это одна из серьезных причин. [...] Он пытается, и даже это очевидно, найти общий язык с Путиным. Это ясно.

[...] Когда он был в Москве в свое время, то мог оставить след, и, соответственно, этим воспользовались. Потому что его дружелюбие к нынешнему российскому руководству несколько необычное, я бы сказал так, для американского руководителя. Несколько необычное, слишком сердечно теплое. [...] То, что на него был компромат, — это я точно знаю. Но использовался ли он — это мне неизвестно. [...] Его дружелюбное отношение к нынешнему российскому руководству, конечно, вызывает вопросы. [...] Он, может быть, не завербован, просто боится. И это используется как повод, как фактор. Если это было, если попытка такая была, то это было давно. В свое время были для того основания. [...] Для подхода с вербовочными предложениями. Еще есть такое простое слово — шантаж. [...] Это связано с его пребыванием в Москве ­когда-то. Я лично так считаю. Что это связано с его московским опытом. Но это я высказываю свое мнение. [...] То, что он оставил след в документах ГБ того времени — это несомненно. В этом я не сомневаюсь. [...] Есть такое 7-е Управление КГБ, в СССР было. Это то ведомство, которое ведет физическую слежку, потом они пишут отчеты о том, с кем он там общался, куда он там заходил. А уже оперативные работники анализируют, с учетом имеющихся материалов, что бы это могло значить, была ли это случайность или в этом ­какой-то есть смысл. То, что сотни, если не тысячи, американцев пользовались услугами российских девушек, уличных девочек, было известно. И, конечно, советские службы и российские, которые знакомы с этой ситуацией, они могли этих девушек использовать целенаправленно, чтобы они зарабатывали, как они это делают, но еще и зарабатывают дополнительно. Плюс их не арестуют за проституцию на улице.

Итак, любой нерядовой иностранец, въезжавший на территорию СССР и нынешней России, в том числе и молодой Дональд Трамп, оказывался в поле зрения советско-­российских спецслужб. Выявление иностранных граждан, могущих представлять интерес для КГБ, начиналось уже в момент обращения в консульские отделы советских посольств или генеральные консульства. Именно поэтому должности вице-консулов, а нередко и консулов, занимали сотрудники внешней разведки.

Запросы о въездных визах на территорию Советского Союза из консульских подразделений советских дипломатических представительств всегда шли в два адреса — в Консульское управление МИД СССР и Центральный пункт оперативно-­поисковой системы (ЦПОИС) КГБ. Из ЦПОИС анкета иностранца, запрашивавшего визу, поступала в соответствующее подразделение КГБ. К примеру, анкета того, кто намеревался въехать в качестве туриста, поступала в 7-й отдел ВГУ. Если же иностранный гражданин намеревался посетить СССР по линии министерства культуры или творческих союзов, его анкета поступала в 1-й отдел 5-го Управления. При благосклонном отношении к иностранцу со стороны КГБ он получал визу.

Трамп во время его визитов в СССР и в Россию интенсивно изучался спецслужбами. Подобное изучение не обязательно велось с перспективой последующей вербовки. Для спецслужб важно было иметь психологический портрет человека, выяснить его политическую ориентацию, отношение к своей стране и стране, в которую он приехал. И только собрав обстоятельный оперативный материал (а это целый комплекс мероприятий: наружка, слуховой и видеоконтроль

за местами проживания, агентурное изучение, включая «медовые ловушки»), на основе его анализа принимали решение о переводе изучения в вербовочную разработку с созданием для этой вербовки условий (через компромат или же через добровольное согласие).

Но оставим в стороне вопрос о том, был ли Трамп завербован КГБ или нет, потому что ответ на этот вопрос мы никогда не получим. Вернемся к более позднему Трампу — 2000 года. Этот год оказался переломным не только в жизни президента Путина, но и в жизни Трампа. Первый после подтасованных выборов стал президентом. Второй — проиграл президентскую гонку как кандидат от Партии Реформ, но обозначил себя как претендент на должность президента США. И это был тот день, когда окончательно и навсегда Трамп, безусловно, попал в поле зрения российской госбезопасности.

Те, кого сюжет о предвыборной кампании Трампа в 2000 году интересует в мельчайших деталях, могут прочитать подробнейшую статью об этом в Википедии489. Но хотя Трамп и проиграл кампанию 2000 года, в Москве, где на выборах только что победил такой же никому не известный who is Mr. Putin, не могли не обратить внимание на амбициозного плейбоя, у которого все девушки по жизни были либо порнозвездами, либо моделями. С таким материалом госбезопасности работать было легко и приятно490.

2000 год оказался роковым для еще двух участников активного мероприятия госбезопасности под названием «Ледокол Трамп» — никому неизвестных бизнесменов Дмитрия Рыболовлева и Сейфеддина Рустамова. Биография Рыболовлева сегодня в целом хорошо известна, поэтому остановимся только на тех осколках целого, которые известны не слишком хорошо. После развала СССР, как и многие другие, родившийся в Перми в 1966 году Рыболовлев ушел в бизнес. Как и всем остальным, бизнесом ему заниматься было сложно. Нужно было и работать с бандитами, и самому становиться бандитом. Российская прокуратура (бывшая советская прокуратура) всех бизнесменов, занимавшихся зарабатыванием денег в мутной постсоветской воде, априори считала бандитами и то и дело возбуждала против них уголовные дела. И объективно разобраться в том, кто на самом деле в мафиозном сверху донизу государстве был бандитом, а кто нет, было, конечно же, сложно.

Против Рыболовлева и группы его товарищей, которых прогрессивная российская пресса тех лет упрямо называла «бандой»491, возбудили уголовное дело (№ 4902), причем бизнесмена обвинили в организации в сентябре 1995 года убийства своего конкурента по бизнесу, директора предприятия «Нефтехимик» Евгения Пантелеймонова492.

В мае 1996 года Рыболовлев был арестован. Он провел под следствием 11 месяцев в следственном изоляторе в Перми, отказался давать показания, сославшись на 51-ю статью Российской конституции, позволявшую не давать против себя показаний, и в 1997 году был оправдан. Он стал единственным, кого по этому делу оправдали полностью: «другие фигуранты получили серьезные сроки за различные преступления»493.

Сам Рыболовлев рассказывал, что в тюрьме (или от тюрьмы?) его «спас» другой его деловой партнер (и подельник) Сейфеддин Рустамов. Как именно он спасал Рыболовлева, остается за кадром. Похоже, однако, что Рыболовлев вышел, а Рустамов остался сидеть. Не удивительно поэтому, что в биографии Рустамова имеются серьезные провалы. Он родился 17 июня 1962 года в Азербайджане. По крайней мере с 1993 года, если верить материалам уголовного дела, Рустамов работает в «банде» Рыболовлева и специализируется на том, что при проведении аукционов заблаговременно нейтрализует различными способами возможных конкурентов:

В 1994 году, при проведении приватизации и акционировании предприятий Пермской области, Рыболовлев Д. Е. [...] вступил в сговор с Ломакиным О. Г., Нелюбиным В. А., Чернявским В. Б., Рустамовым С. З., Макаровым С. Е. с целью приобретения на аукционах, инвестиционных торгах акций предприятий, расположенных на территории Пермской области, преимущественно химического и нефтехимического комплекса — АО «Уралкалий», АО «Сильвинит», АО «Азот», АО «Нефтехимик», АО «Метафракс» и других по ценам, незначительно превышающим стартовые, а также приобретения акций на вторичном рынке ценных бумаг и недопущения операций по покупке акций конкурентами, используя авторитет указанных лиц среди членов различных преступных группировок494.