От Лукова с любовью
Шрифт:
Но я никому не рассказала о том, что сказал Иван. Никто больше не должен был знать об этом.
Я молчала еще целый месяц. Это продолжалось до тех пор, пока этот придурок нарочно не подошел ко мне после тренировки и не бросил в лицо:
– Это трико было рассчитано на размер меньше или?.. – У него не было ни малейших оснований для этой гадости.
Но я ему вполне достойно ответила:
– Ну ты и говнюк, – прежде чем он исчез.
А остальное… было делом прошлым.
В тот момент, когда я закончила пересказывать лишь те звенья
– Ты просто истеричка.
Если бы у меня на тарелке осталось что-нибудь другое, кроме лапши, я бы запустила этим в него.
– Что?
– Ты – истеричка, третья истеричка в семье после нашей мамы и старшей сестры, – заявил он. – Ты сказала, что он всыпал тебе по первое число, но об этом ничто не говорит. Он просто подкалывал тебя, – пояснил он, качая головой. – Мы больше бесим тебя весь этот час.
Я моргнула, потому что брат был прав. Но это было совсем другое дело, потому что они – мои родственники. Подтрунивать друг над другом было почти обязательным ритуалом.
Брат моей подруги, мой сосед по катку… не должен был оскорблять меня.
– Да, Ворчун. Это звучит не так уж страшно, – подала голос мама.
Проклятые предатели.
– Однажды он сказал мне, что я должна похудеть, пока подо мной не подломились коньки!
Что сделала троица, сидевшая вокруг кухонного стола? Они рассмеялись. Они хохотали до упаду.
– Ты правда тогда была толстой, – закудахтал мой чертов братец с раскрасневшимся лицом.
Я снова потянулась к нему, пытаясь ущипнуть, но он резко отклонился, практически упав на колени Джеймсу.
– Почему мне никогда не приходило в голову сказать тебе об этом? – продолжал Джонатан, чуть ли не плача от смеха, его тело тряслось, и он повис на своем муже, отодвинувшись от меня еще дальше. Я достаточно часто видела, как он делает это для того, чтобы распознать сигналы.
– Я вам всем не верю, – сказала я, не зная, почему, черт побери, им всегда удается удивить меня. – Однажды перед соревнованием он сказал мне: «Чтоб ты ногу сломала. На самом деле».
То, что я рассказала о его очередной грубой выходке, отнюдь не помогло убедить моих родственников в том, что Иван – козел, они лишь рассмеялись еще громче. Даже Джеймс, который был добрее всех остальных, оставил поле битвы. Я не могла этому поверить… но, вероятно, должна была поверить.
– Он долгие годы называл меня Фрикаделькой, – сказала я, почти ощущая, как у меня начинают дрожать ресницы при упоминании этого проклятого прозвища, которое сводило меня с ума независимо от того, как часто я говорила себе, что должна быть выше этого. Палки и камни могут поломать кости, но я не позволяла людям ранить меня словами.
Обычно.
Однако они все давились от смеха. Все втроем.
– Джесмин, милая, – прокаркал Джеймс, прикрывая глаза ладонью, поскольку он сорвался. – Что я хочу знать, так это то, что ты сказала ему в ответ.
Я подумала было о том, чтобы держать рот на замке и не произносить ни слова, но если кто-то во всем мире и знал меня, так это были эти люди – мои братья и сестры. Господи, как, черт возьми, я смогла бы работать с Иваном
Вероятно, через неделю мы бы с ним подрались. Даже если бы мы продержались так долго. Честно говоря, это был только вопрос времени. Мы готовились к этому много лет.
Мне нужно было многое обдумать.
– Ерунду. – Это было все, на чем я остановила свой выбор, специально не думая о всем том дерьме, которое выдала ему в ответ.
– Что за ерунду? – спросил Джеймс, его смуглое лицо порозовело, и он ущипнул себя за кончик носа.
Искоса посмотрев на него, я одарила его легкой улыбкой, которой он не увидел, и повторила:
– Ерунду.
Джеймс засмеялся и с трудом сумел взять себя в руки.
– Отлично. Я пока не буду настаивать. Однако вы оба больше не обзываете друг друга?
Я моргнула.
– Все еще обзываем. Сегодня я назвала его Сатаной.
– Джесмин! – прошипела мама, прежде чем, смеясь, упасть на пустой стул рядом с собой.
Я так широко улыбнулась, что у меня заболели щеки… по крайней мере до того момента, пока не вспомнила о том, что скрываю от них.
Хотела ли я просыпаться раньше восхода солнца, чтобы тренироваться по шесть или семь часов в день с тем самым мужчиной, который спросил меня, не проходила ли я кастинг на роль дурнушки Бетти [6] ? Намереваясь победить в чемпионате?
6
«Дурнушка» – американский комедийный телесериал, 2006 г.
Я не была уверена.
Глава четвертая
Меня не удивило, что в ту ночь я спала хреново.
Я могла бы грешить на кофе, который выпила после ужина – обычно я не пью кофе после обеда или позднее, потому что он выводит меня из строя, а мне нужно было собраться с силами, чтобы прожить остаток дня, – но дело было не в кофе.
Дело было в маме. И в тренере Ли. Но главным образом в маме.
Так всегда со мной происходило, когда она о чем-то настойчиво спрашивала меня, но я обычно замечала приближение ее расспросов, а в этот раз не заметила. Разве я была когда-нибудь способна обвести ее вокруг пальца и почему я надеялась, что смогу сделать это теперь?
Это произошло, когда она села рядом со мной на диване после того, как брат с его мужем ушли, и обвила рукой мои плечи так, что я, разумеется, поняла, что мне от нее ничего не скрыть. В нашей семье мы были довольно нежны друг с другом… если так можно назвать то, что мы задевали друг друга, подбивали друг под друга клинья и, любя, проказничали… но мы были не из тех, кто все время целуется и обнимается, если только кто-то не испытывал в этом необходимости. В последний раз, когда я случайно обняла своего старшего брата, он спросил, не собираюсь ли я сесть в тюрьму или умереть.