От любви не спрячешься
Шрифт:
Себастьян встал с дивана ив последний раз обвел взглядом комнату. Посмотрел на огромную кровать со сбитым в комок покрывалом. Вдруг в луче света сверкнули едва заметные искры: синяя, красная… Он подошел поближе. Прямо посреди подушки Клер лежала сережка с бриллиантом. Себастьян осторожно поднял блестящую капельку: два карата, не меньше. На какое-то мгновение он усомнился в подлинности. Но тут, же улыбнулся и старательно засунул драгоценность в маленький кармашек у пояса. Разумеется, бриллиант настоящий. Женщины, подобные Клер Уингейт, не носят искусственных украшений. Видит Бог, он имел достаточный опыт общения с богатыми дамочками и прекрасно знал, что они скорее перерезали бы себе горло, чем согласились нацепить подделку.
Себастьян выключил телевизор, вышел из номера и спустился к выходу. Он понятия не имел,
Черный «лэндкрузер» терпеливо ждал хозяйка недалеко от входа – там, где его оставили еще вчера вечером. Себастьян привычно уселся за руль. Он не понимал, что произошло. До сих пор написать статью для него не составляло никакого труда. Во всяком случае, когда весь необходимый материал уже собран и осталось лишь изложить историю красивыми словами, внятно и логично. Но на сей раз работа почему-то не двигалась с места. Он садился и печатал откровенную чушь. Читал и тут же в ярости жал на клавишу с жестокой надписью «Delete» – «удалить». Стирал все написанное с начала и до конца. Впервые в жизни на горизонте возникла реальная угроза провала – сдать работу в срок вряд ли удастся. На приборный щиток села муха, и Себастьян с досадой ее смахнул. Все дело в усталости. Ему тридцать пять, и он очень устал. Очень.
Себастьян надел солнечные очки и повернул ключ зажигания. В Бойсе он второй день. Приехал прямо из Сиэтла. Если бы удалось, как следует выспаться – положенные восемь часов кряду! Но, даже убеждая себя в этом, Себастьян прекрасно понимал, что проблема не в восьми часах сна. Он привык недосыпать и в то же время всегда справлялся с работой. Писал в любых условиях, будь то песчаная буря или гроза, а иногда, как в южном Ираке, и то и другое вместе. Заканчивал статьи вовремя и никогда не подводил редакцию.
Себастьян выехал со стоянки. Стрелки часов еще не подобрались к полудню, а жара в Бойсе уже набирала привычную высоту – было почти тридцать. Себастьян включил кондиционер и направил струю прохладного воздуха прямо в лицо. Меньше месяца назад он прошел полный медицинский осмотр. Исключил все возможные опасности, от гриппа до ВИЧ. Здоровье отменное. Так что сваливать неудачи на физическое состояние было нечестно.
Да и голова вроде была полном порядке. Работу Себастьян всегда любил. Не жалел ни сил, ни времени, так что нынешнего положения – и профессионального, и материального – он добился честным трудом. Сражался за каждый дюйм пути и сумел стать одним из самых успешных журналистов страны. На этой вершине народ не толпится. Добираются сюда лишь те, кто прокладывает себе путь не родословной, не рекомендациями и даже не престижными дипломами Колумбийского или Принстонского университетов. Нет, сюда приводит лишь сила характера. Конечно, одаренность и любовь к профессии играют не последнюю роль. И все же главное, что привело Себастьяна к успеху, – это упорство, убежденность в правильности избранного пути и вера в себя. Недруги нещадно обвиняли Вона в самонадеянности и надменности – надо признаться, не без основания. Однако больше всего завистников нервировало то обстоятельство, что, правда жизни ничуть не мешала журналисту спокойно спать по ночам.
Нет, в последнее время уснуть ему не давало что-то иное. Вот только понять бы, что именно… Он исколесил весь мир, не переставая удивляться бесконечным чудесам. Писал на самые разнообразные темы – от доисторического искусства в пещерах Северного Борнео до опустошительных лесных пожаров в Колорадо. Проехал по Великому шелковому пути и стоял на Великой Китайской стене. Повсюду встречался с самыми разнообразными людьми – обычными и выдающимися – и не переставал восхищаться неповторимостью характеров и судеб. Ну а когда удавалось улучить минутку и взглянуть на собственную жизнь, Себастьян снова и снова удивлялся ее темпу и насыщенности.
Что и говорить, бывали и черные полосы. В составе первого батальона пятого корпуса морской пехоты ему пришлось пройти триста миль по территории Ирака до огненного Багдада. Да, тогда Себастьян попал на самое острие копья, познал близость смерти. Ощутил во
Он познал ужас голода и насилия, видел фанатичный огонь в глазах террористов-самоубийц. Но встречал Себастьян и несокрушимую надежду бесстрашных мужчин и женщин, готовых до конца отстаивать безопасность семьи и родного дома. Не раз люди в отчаянии ждали помощи и спасения, но Вон мог сделать лишь одно: рассказать правду о них. Цель работы репортера – привлечь внимание мира. Но одного лишь внимания, пусть и пристального, мало. Для решения судеб мира этого средства никогда не хватало. Ведь по большому счету каждого всерьез заботит лишь то, что происходит на его собственном пороге.
За два года до страшных нью-йоркских событий 11 сентября 2001 года Себастьян написал большую статью о Талибане с интерпретацией законов шариата, основанной на сведениях, полученных им от муллы Мухаммеда Омара. Себастьян рассказал о публичных казнях и истязаниях невинных граждан – тогда как могучие государства, гордо называвшие себя оплотами демократии, сдержанно наблюдали со стороны и молчали. А потом издал книгу с красноречивым названием: «На изломе: двадцать лет войны в Афганистане». В ней он рассказал о собственном опыте познания мусульманства и внутренней логики чуждого мира, взгляд которого направлен в иную сторону. Критики книгу хвалили, однако читательский интерес оказался скромным.
Жизнь на земле резко изменилась ясным сентябрьским утром, когда террористы захватили четыре пассажирских самолета. Люди наконец-то обратили внимание на Афганистан и на жестокости, совершаемые во имя ислама.
Спустя год после выхода книга Себастьяна неожиданно заняла первое место в списке бестселлеров, и автор мгновенно оказался знаменитостью. Все средства массовой информации, начищая с «Бостон глоб» и заканчивая программой «Доброе утро, Америка», стремились взять интервью у героя дня. Иногда он соглашался, однако по большей части отказывался. Его не привлекли ни свет софитов, ни политика и политики. Известный журналист оставался независимым одиночкой и не собирался вставать в ряды – все равно, какие. Больше всего его заботила правда, и он старался открыть ее миру, именно это считал своей работой. Себастьян помнил, таким трудным был путь наверх, когда приходилось отталкивать враждебные руки, а иногда даже наносить ответные удары. А потому он знал цену победы и умел дорожить достигнутым.
Но сейчас почему-то все стало сложнее. Постоянная бессонница истощала и физически, и морально. Казалось, что нажитый упорным трудом опыт ускользает, просачивается сквозь пальцы. Священный творческий огонь, который всегда так ярко горел в его душе, потускнел. И чем отчаяннее сражался Себастьян, тем немощнее становилось пламя. Обратная связь не на шутку пугала его.
Дорога от «Сдвоенного дерева», на которую коренной житель города Бойсе потратил бы не больше пятнадцати минут, заняла у него целый час. На перекрестке Себастьян ошибся, свернув направо, и в результате начал крутиться вокруг подножия холма. В конце концов, ему пришлось признать поражение и ввести необходимые данные в навигационную систему. Вообще-то он старался не прибегать к помощи заумных приборов и предпочитал делать вид, что прекрасно обходится силой собственного интеллекта. Ему казалось, что обращаться за советом к спутнику-навигатору унизительно – это почти тоже самое, что узнавать дорогу у прохожих. А останавливать людей на улице Себастьян не любил даже в чужих странах. Признание не слишком оригинальное, но вполне соответствующее истине. Так же как и то, что он страшно не любил ходить по магазинам и не выносил женских слез. Был готов на все, лишь бы их избежать. Что ж, некоторые утверждения могут показаться стертыми и банальными лишь в силу неопровержимой жизненной справедливости.
Около одиннадцати Себастьян, наконец, свернул в поместье Уингейтов и проехал мимо внушительного трехэтажного дома. Импозантное здание было построено из известняка, некогда добытого узниками старой тюрьмы, расположенной в нескольких милях отсюда. Себастьян хорошо помнил впечатление от первой встречи со старинным викторианским особняком. Тогда ему только что исполнилось пять лет, и он считал, что за толстыми стенами огромного дома должно жить многочисленное семейство. И вдруг оказалось, что семейство состоит лишь из двух человек: хозяйки поместья миссис Уингейт и ее маленькой дочки Кларесты. Изумление граничило с шоком.