От лжекапитализма к тоталитаризму!

Антонов Михаил Алексеевич

Третий миф — это основополагающее значение демократии в её специфически европейском понимании (законодательная власть у народного представительства, в котором торжествует принцип: «один человек — один голос»). Такое понимание «народовластия» почти гарантированно предопределяет засилье серости во властных структурах, вырождение правящих элит Запада.

Из математики известен так называемый «закон нормального распределения» (по «кривой Гаусса»). Применительно к обществу его можно истолковать так. Всегда и везде очень умных людей, как и полных дебилов, можно пересчитать по пальцам. Просто умных и просто глупых несколько больше, но тоже не так много. Подавляющее большинство людей — это средние люди, болото. Это не означает, что

они плохие люди — ведь человек, не очень умный, может быть, например, гениальным музыкантом. Но в сфере политики демократия почти неизбежно приводит к господству демагогов (недаром эти слова — одного корня).

О том, что толпа (болото, чернь) бестолкова, непостоянна, неблагодарна, говорили едва ли не все известные умы, начиная с времён античности (или даже Библии). Подлинно народная власть не может быть властью народа, которая возможна лишь во времена общественной смуты. Народная власть — это власть, руководствующаяся коренными (а значит, не сиюминутными, какие только и может улавливать толпа) интересами народа, а потому она должна не зависеть от народа в его повседневной суете.

Демократия — это отрицание иерархии, которая органически присуща любому человеческому обществу. Впрочем, реально на Западе такой демократии, какой она представляется в мифе, нет, там царит скрытая олигархия, власть пресловутых «500 семей»…

Россия и Европа

У нас принято противопоставлять Россию и Запад. Но Запад неоднороден. Со времён «холодной войны» у нас многие считают первым врагом России США, оставшиеся после распада СССР единственной в мире сверхдержавой. Однако в действительности дело, видимо, обстоит иначе. США — наш вероятный противник, но, можно надеяться, до прямой схватки между нашими двумя странами дело и не дойдёт, в определённой степени американцам даже выгодна стабильная Россия (хотя бы для того, чтобы наши ресурсы не достались, например, Китаю). Философ Александр Зиновьев проницательно заметил: после распада СССР «глобализация и американизация — удар не столько по русской цивилизации, сколько по Западной Европе и западной цивилизации, начиная с эпохи Ренессанса» («Литературная газета», 2006,? 20). При этом американизация как форма колонизации Европы началась даже не после распада СССР, а сразу же после Второй мировой войны.

А первый, вечный и непримиримый враг России — это Западная Европа. И в основе этой враждебности лежат даже не столько экономические интересы, сколько духовная несовместимость русских и европейцев. Вот пример.

В царствование Николая I в России побывал французский маркиз де Кюстин, который по возвращении на родину издал книгу «Россия в 1839 году». Она имела шумный успех и была переведена на все основные европейские языки. Вот несколько цитат из неё:

У жителей Петербурга каждый жест «выражал волю, но не данного человека, а того, по чьёму поручению он шёл… Военная дисциплина в России подавляет всё и всех… Это население, состоящее из автоматов, напоминает шахматные фигуры, которые приводит в движение один лишь человек (то есть царь), имея своим незримым противником всё человечество».

В Петропавловской крепости Кюстину мёртвые казались более свободными, чем живые. Ему любой российский государственный преступник, независимо от характера и степени его вины, представляется невинной жертвой российского деспотизма.

«Россия, думается мне, единственная страна, где люди не имеют понятия об истинном счастье». Возможный социальный взрыв в России «сулит миру страшное будущее… С тех пор, как я в России, будущее Европы представляется мне в мрачном свете… Русский народ теперь ни к чему не способен, кроме покорения мира».

Но почему Кюстин обрушился с критикой на николаевскую Россию? Потому что это был период, когда русская нация нашла себя, — отсюда и «золотой век русской культуры»: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Глинка, Александр Иванов…

В стране не было никакой оппозиции власти (не считая нацменов — Шевченко, Петрашевского и др.). Она представляла собой несокрушимый монолит, в котором гасли всякие заходившие с Запада революционные идеи. В то же время Россия, когда считала нужным, посылала войска для подавления революционных выступлений — не только в Польше, входившей в её состав, но и в Венгрии. И Европа чувствовала, что её миссия — нести по миру идеи гуманизма, прогресса, эволюции и революции (как они понимались европейцами) — не увенчается успехом. Либо Россия будет сокрушена, либо существование Европы лишается смысла, — так был поставлен вопрос Историей. (Не случайно Маркс и Энгельс были такого отвратительного мнения о России, которое они сменили на самое восторженное, как только в России началось революционное брожение.)

Это противостояние гениально прозрел великий русский поэт и выдающийся политический мыслитель Ф.И.Тютчев. В своей знаменитой статье «Россия и революция», увидевшей свет в 1848 году, он писал:

«Давно уже в Европе существуют только две действительные силы — революция и Россия. Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, и, быть может, завтра они вступят в борьбу. Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мир был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества».

Тютчев подчёркивает, что дело тут не в политических разногласиях и вообще не в чисто человеческих отношениях, причины этого противостояния гораздо более глубокие:

«Россия прежде всего христианская империя; русский народ — христианин не только в силу православия своих убеждений, но ещё благодаря чему-то более задушевному, чем убеждения. Он — христианин в силу той способности к самоотвержению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы. Революция — прежде всего враг христианства! Антихристианское настроение есть душа революции; это её особенный, отличительный характер».

Тютчев видит неизбежность «крестового похода» революции, то есть Запада, против России. И Крымская война, разразившаяся всего через пять лет после появления его статьи, стала прологом этого крестового похода. В этой войне «христианские» Англия, Франция и Сардиния (при благожелательном для них нейтралитете других европейских держав) объединились с мусульманской Турцией протии христианской России, — наглядное свидетельство принципиальной ненависти Запада к нашей стране. (Смерть Николая I лишила Россию заслуженной победы в этой войне, и это имело катастрофические последствия для нас.)

А взгляды Кюстина выражают сущность отношения основной части европейцев к России и в наши дни. Вот что пишет по этому поводу современный российский журналист Д.Косырев:

«Мне приходилось наблюдать за переговорами российских дипломатов в разных частях света, в том числе в очень трудных случаях (скажем, по «курильскому вопросу» с японцами). Или, скажем, просто общаться с людьми из самых экзотических стран. Так вот, нигде — ни в Китае, ни в Индии, ни в Японии, ни на Ближнем Востоке — нет такого полного, абсолютного, наивного и по-детски жестокого непонимания России, как в Европе. Ближний Восток, скажем, это совсем другой мир. Но там умеют уважать отличие других народов и других культур от своей. У европейцев этого нет. Здесь налицо какая-то культурная несовместимость, которой нет больше у нас ни с одной частью света.

Между Россией и Европой стоит какой-то невидимый железный занавес. Проникая сквозь него, оказываешься как бы среди марсиан, которые выглядят, как мы, но мыслят абсолютно по-иному, а главное — не имеют никакого понятия о множестве фактов, которые, вроде бы, очевидны. И не хотят иметь это понятие». («Дипкурьер НГ». 03.02.2000).