От мужского лица (сборник)
Шрифт:
Когда Шут поднял глаза, в комнате уже никого не было. Постояв в нерешительности ещё минуту, он вызвал к себе двух сотрудников Службы Контроля, ожидающих за дверьми.
— Сто двадцать восьмой закрыть. Продолжение исследований по теме нецелесообразно. Результат достигнут. Поздравьте от моего имени сотрудников и переведите их вместе с подопытными в сто двадцать третий блок для адаптации. Далее распределить согласно штатному расписанию. Подопытных выпустить. Всё. Свободны. И ещё… Последних двоих
Офицеры вышли.
Мы сидели в номере.
«…Но он так и не смог поверить до конца и попытался вернуться в «свой» город. Но Ветер, ты же помнишь, он всегда. И он сбил его с пути. Он ушёл из нашего города, но никогда не вернулся в свой. Канул… У Маши от него на память остался замечательный подарок. Только узнала она об этом не сразу, а чуть позже. И через положенное количество месяцев родила красивую, умненькую, маленькую Принцессу. И назвала её… Как? Правильно. Назвала она её Машей. Вот и сказочке конец, а кто слушал — молодец!»
— «Мы все Маши!» — сказала я ей тогда, и мы ещё долго смеялись, пока я не заснула. А когда проснулась, мамы уже не было. И больше её не было никогда.
— Как это?
— Она пошла за ним. Хотела найти.
— За кем?
— За Гороховым, разумеется. Она безумно любила его.
— Ты меня окончательно запутала. Это же была…
— Сказка, ты хотел сказать? Сказка ли? Имеет значение только то, что мы чувствуем. А чувствуем мы то, что происходит, понимаешь?
— Нет.
— Он ушёл в мир, где дует Ветер безысходности и «вечною будет Стена». Он верил маме, но вера не даёт знания. Зато часто обрекает людей хоть и на мужественные, но порой опрометчивые и бестолковые поступки. А его вера окрепла настолько, что ему показалось, что он готов. Что пора. И он вышел навстречу Ветру, и… тот сбил его с пути. Мама знала, что рано или поздно так произойдёт. Потому что он не мог примириться с тем, что там, где он сомневался, она победила. Она не могла и не хотела удерживать его. Но она любила. Всем своим сильным и свободным сердцем. И она отправилась на поиски. Но чтобы найти, ей нужно было двигаться по его следам. А это означало — вновь встретиться с Ветром и там, на замысловатых кругах жизни, приблизиться к Стене и преодолеть её. Она была свободна и знала истину, но в мире, где господствовала Стена, — это не было преимуществом. Лишь давало шанс. Маленький и смертельно опасный шанс. Мне сказали, что она ушла из Города. Глупые люди. Я не стала объяснять им, что идти некуда. Мама была мужественным человеком. Она сковала себя, лишила едва обретённой свободы ради единственной любви. Большего она не могла для него сделать. Она знала, что Стены не существует, но пошла преодолевать её. Что тут скажешь…
Да. Вот ещё что… Те Математик
Я молчал.
— Вот такая вот карусель! — она весело засмеялась. Потом посмотрела на меня очень нежно и добавила: — Шут — мой отец. Маша нашла его. Ты же помнишь? Мы все Маши… — она улыбнулась.
— Но ты ведь уже знала это?
— Да. Всегда. Моя фамилия…
— Горохова! Вот я старый кретин! Аналитик чёртов! А ещё всегда считал себя интеллектуалом. Это же было перед самым носом!
— Как всё и всегда. Перед всеми носами, — она рассмеялась.
— Тебя поэтому перевели?
— Отчасти.
— Думаешь, теперь что-то изменится?
— Вряд ли. Да и зачем? Люди не меняются.
— Невесело как-то.
— Но и не грустно. Что важнее, я считаю. Что нам за дело до остальных?
— Как ты думаешь, люди полетят когда-нибудь в космос?
— Нет.
— Ты так уверена?
— А зачем? Люди всегда хотят полететь в космос. Так же, как они хотят, чтобы солнце вставало каждый день.
— Да, но солнце встаёт каждый день.
— Солнце на своём месте. А космос — это не место. Это лишь квинтэссенция наших желаний. Обречённых. Невозможных…
— Стена?
— Стена. Но мы на своём месте. Мы такие, какие есть. А обобщения — хреновый путь познания. Знаешь, зачем вообще нужен этот пресловутый космос?
— Надежда.
— Нет. Банально. Космос — это образ бесконечности. Им мы и удовлетворяемся. И ты прав — если есть бесконечность, значит, где-то там есть и надежда. Но бесконечность — лишь мера. Образ. Шутка. Шут. Ноль. Всё или ничего. На всё — все согласны. А на ничего? Бесконечность — мера нашего мужества… Хочешь, скажу, в чём на самом деле ключ к пониманию пророчества?
— Никто и ничто, два из одного; не достигнет другого; будет вечною стена; но будет познана слабостью; и всё станет вновь; и змея проглотит свой хвост; и будет…
— Смотри-ка, запомнил. Смело могу сказать тебе, в чём секрет, — тебе не воспользоваться им, поверь мне. В противном случае рано или поздно ты отправишься на поиски Стены. И я не захочу удерживать тебя. Но не смогу не отправиться за тобой, напоследок рассказав нашей дочери красивую и печальную сказку. И когда-нибудь я коснусь Стены, которой нет, и сольюсь с ней, застряв между мирами. И до конца дней буду слышать только печальную песню неприкаянного странника. Твою песню. Доверься мне. Существо, оставившее это пророчество, живёт на другом краю столь желанного всеми космоса.
Секрет прост: это пророчество оставила женщина.