От ненависти до любви путь труднее
Шрифт:
– Нестандартное, – договариваю я за подругу. Та лишь кивает, и, отойдя от шока, раскрывает руки для объятий, а я с радостью принимаю. Проблема в том, что Эн ниже меня ростом и, объем платья не позволяет нормально обняться.
– Я пришла еще и за тем, чтобы сообщить, что в рядах подружек невесты пополнение – Джоанна.
– Но как?! Я ее даже на свадьбу не приглашала!
– Да, но вчера она мне позвонила и сказала, что ее назначил Мелларк. Только спросила, что ей надеть сегодня, какой цвет, – такой расклад меня вполне устраивает. Может, это и похоже на детский сад, но для меня и Пита это настоящие противостояние! Наши свидетели одеты совершено не по выбранной
Не все поймут это, но главное что мы с Мелларком знаем правила этого маскарада.
– В общем, Китнисс, держись... и остался лишь час, – она целует меня в щеки и уходит. Сердце бешено бьется, я боюсь дальнейшего. Именно сегодняшняя дата станет окончательный точкой невозврата.
Я редко позволяла жалеть саму себя, но сейчас я готова это сделать. Хочется кричать и плакать, хочется сбежать отсюда.
– Не плачь, Китнисс, ты же сильная! Все образуется, – будто читая мои мысли, успокаивает меня стилист. А ведь я даже забыла, что не одна в этой комнате.
– Цинна, ничего уже не исправить, надо было тогда слушать Хеймитча.
– Но сделанного не воротишь, и может, правду говорят: все, что не делается, все к лучшему. И потом с тобой рядом твои друзья и родные, они всегда помогут! Так что, не отчаивайся, Огненная Китнисс, – от прозвища из уст друга на губах засияла улыбка, но не надолго.
Правда в том, что я не могу расплакаться перед родителями и Прим, я должна быть сильной для них. А перед Хеймитчем можно и расслабиться. Все равно его не обмануть, да и я не сильно-то и стараюсь.
Разворачиваюсь к стилисту, чтобы обнять, но неожиданно раздается стук. Я стою спиной к двери, поэтому не вижу кто это, однако одного звука хватает, чтобы вздрогнуть и испугаться:
– Почему-то я не удивлен, – не надо даже смотреть на него, чтобы понять, что лицо блондина излучает самодовольство. – Но ничего страшного, я все предусмотрел. Это еще раз доказывает, как я хорошо тебя знаю, солнышко! – я, гордо подняв голову, разворачиваюсь к своему оппоненту. Скрещиваю руки на груди и начинаю говорить:
– Какой воспитанный, даже постучался, – с презрением во взгляде и неуверенностью внутри парирую я. Наверное, сейчас я похожа на королеву из фильмов, которых показывают дерзкими и стервозными. – И позволь узнать, когда был первый раз, чтобы ты доказал, как хорошо ты меня знаешь?
– О, думаю такие подробности знать твоему другу необязательно. Ты уже можешь занять свое место среди гостей, – Цинна понимает намек и уходит, оставляя меня один на один с моим кошмаром.
– Помнишь нашу совместную ночь? Я знал, чем все это закончится, ты слишком эмоциональна, милая, – приближаясь ко мне, говорит Пит. Получается, тот вечер ничего не значил для него, все было лишь для убеждения в его мнениях обо мне! Я бы накричала на него, ударила, но тогда это бы означало о моем не безразличие. Скрепя зубами, я сдерживаюсь и остаюсь все такой же холодной.
– Но еще я хотел рассказать о твоей, как оказывается, преданной подруге – Джоанне. Она тебя предала, променяв вашу дружбу на... меня, но, думаю, реабилитировалась, – думаю, не стоит и говорить, что мы стали врагами с Мейсон после той вечеринки. – Я даже позволил себе купить ей наряд, но она пришла в другом, – от этих слов улыбка становится еще шире.
– Не расстраивайся, Финник тебе поможет, – строю обиженные глазки и дую губки.
– Видимо, Креста тебя еще не оповестила. Одейр решил поддержать тебя, –
Я отворачиваюсь от него, выказывая как мне противно. Но парень не отступает, приближается к лицу, и опаляя кожу дыханием, шепчет уже рядом с ухом:
– Но я прощаю тебя, мы начнем все с чистого листа. А за свадебное платье ты отблагодаришь меня... ночью – закусываю губу, чтобы не выдать своего страха. Это прозвучало так унизительно, будто я очередная шлюха для него, только вот обхожусь ему гораздо дороже.
Перевожу взгляд только тогда, когда перестаю чувствовать тяжесть тела Мелларка. Блондин, не оборачиваясь, идет к выходу и только у самой двери бросает:
– Теперь я точно уверен, что ты будешь в белом! И никакой Цинна тебе не поможет. Хоть раз послушай, если не хочешь, чтобы твой любимый стилист и его семья остались без работы в этом городе, то лучше тебе прислушаться к моим словам, – и дверь захлопывается.
Я резким движением сажусь на край кровати и безумным взглядом смотрю в зеркало. Как он смеет угрожать? Ладно, мне, но моим друзьям... это уже перебор!
В комнату залетают уже знакомые мне Флавий и Вения. В руках одного туфли и диадема, у другой платье. Я не сопротивляясь, даю им снять и одеть на меня платье. Новый наряд совершенно другой. Хотя в нем есть нечто общее, рюши, создающие эффект перьев. Белое платье в два раз пышнее, и юбка начинается чуть ниже талии. Платье спереди чуть короче, а сзади тянется шлейфом. Грудь чуть не до шеи закрыта, чем-то напоминающим веер. В наряде гораздо больше деталей, и оно гораздо тяжелее. Сказать, что оно мне не нравится – нельзя, но тут слишком много всего на мой взгляд, сразу видно, что это создано не рукой Цинны.
На ноги одевают кружевные и голубые на шпильке туфли. Да, они тоже милые, но в том, то и дело – они МИЛЫЕ! Это не мое, приторно-сладко и слишком идеально!
Неожиданно мне в руки суют букет. Ненавижу Мелларка! Букет невесты состоит из белых роз, в которые вставлены голубые камешки и покрашенных в тот же цвет коал. Пит прекрасно знает, что я терпеть не могу белые розы, но он сделал это. И счет уже не в мою пользу!
– Ты красавица! – восторгается отец. Я улыбаюсь, но только, чтобы не выдать себя. – Готова? – от этого все дело начинает трясти. Говорят, что мандраж у невест обычное дело, только я боюсь совсем другого.
– Да, – беру папу под локоть и буквально впиваюсь ногтями в его пиджак. За дверью уже раздаются первые аккорды музыки, разговоры гостей утихли. С закрытыми глазами делаю глубокий вдох и выдох. Медленно поднимаю веки и замечаю, как с обратной стороны уже открывают двери.
Вместе с папой делаю первые шаги, и понимаю, что идти по траве в туфлях не очень удобно. Ловлю себя на мысли, что если думать о том, как бы не упасть, то это спасает меня от сильного волнения. С каждым шагом музыка становится громче, а алтарь ближе. Все люди стоят и смотрят на меня. Я знаю, что улыбаюсь, но взгляд направлен на священника, а мысли о неудобных туфлях. Краем глаза замечаю Энни и Мейсон. Джоанна и правда пришла в красном, хотя и не изменяя себе. Ее платье чуть ниже колена с пышной юбкой и обшитым камнями верхом, удивило меня тем, грудь и ноги закрыты (для нее и это можно считать «закрыты»).