От ненависти до любви
Шрифт:
— Да, это твой внук. — Он поцеловал ее.
— Но откуда мне знать, что ты действительно здесь? Может, это всего лишь один из моих снов? — Старуха счастливо рассмеялась и обвила тонкими руками мощную шею внука.
— Какая разница? — ответил он. — Главное, я здесь.
— Ты был здесь все время и останешься здесь всегда. — Кроткая Олениха прижалась к нему своей впалой щекой. — Она с тобой?
Ночное Солнце взглянул на старуху:
— Кто со мной, бабушка?
— Прекрасноволосая женщина-ребенок, которую показал мне во сне Вакан Танка.
На
— Да, женщина-ребенок со мной, и она очень больна. У нее сыпной тиф. Боюсь, что она умрет.
— Ты отнес ее прямо к Идущему-по-Следу?
— Да, она в его жилище.
— Тогда не томи себя. Больше ничего ты сделать не можешь. — Старуха провела рукой по широкой груди внука и его мощным плечам. — Ты одет как белый человек. И пахнешь как бледнолицый. Неужели ты позабыл образ жизни своего народа, когда выучился в школе белых людей и узнал их традиции?
— Ты же все прекрасно понимаешь, — ответил он, снова взяв бабушку за руки. — Разве ты не помнишь, что именно по твоему настоянию я отправился в Гарвард и обучился праву?
— Верно. — Из памяти Кроткой Оленихи почти стерлось, как она убеждала внука-полукровку получить образование. Это предложил его богатый бледнолицый отец. Задолго до того, как мальчик возмужал, Кроткая Олениха предвидела, что свободной жизни сиу приближается конец. Для нее это не имело особого значения. Ее дни были сочтены. Но любимый внук должен был подготовиться к будущему. Его уговорили отправиться на восток, и юноша согласился, надеясь, что, выучившись праву, поможет своему народу восстановить разорванные прежде соглашения.
— Ты берегла себя, бабушка? — спросил Ночное Солнце.
— Разве я плохо выгляжу? — Старуха не желала омрачать настроение внука разговорами о своих немощах. Мечты Кроткой Оленихи сбылись. Ночное Солнце вернулся домой до ее смерти. Теперь она почувствовала себя лучше.
— Ты выглядишь чудесно. — Он с улыбкой прикоснулся к ее седым волосам. Затем улыбка исчезла с его лица. — Бабушка, не сходишь ли ты к женщине-ребенку?
— Ох, эта нетерпеливая молодежь. Не могу же я мешать Идущему-по-Следу. Я пойду туда в свое время, внук. Когда меня позовут. Не раньше.
Ночное Солнце кивнул:
— Теперь я оставлю тебя. Пойду в свое типи и приведу себя в порядок. Потом буду ждать тебя в жилище Идущего-по-Следу.
— Только не беспокой его, внук!
— Не буду. Просто хочу быть рядом, в случае если девушка…
Ночное Солнце поднялся и вышел из типи.
Марти то проваливалась в глубокое беспамятство, то снова приходила в себя. Она отгоняла грезы, навеянные лихорадкой и столь трудно отличимые от реальности. Девушка испытывала умиротворение, возбуждение и теряла последние силы, борясь за жизнь.
Впав в забытье, Марти сладко вздохнула.
Она посмотрела вверх и увидела того, к кому так стремилась. Высокий смуглый бог, одетый во все белое, стоял посреди моря белоснежных роз, и золотые лучи солнца играли в
И в ужасе закричала.
Широкое темное лицо склонилось над ней, и голос, никогда не слышанный ею раньше, произнес:
— Я не причиню тебе вреда. Не бойся меня.
Не зная, спит или бодрствует, девушка в страхе смотрела на незнакомца. Она не доверяла ему, но не могла сопротивляться. Ее голова откинулась на соломенный тюфяк. Склонившись еще ниже, он сказал:
— Я Идущий-по-Следу, вождь лакотских сиу и шаман своего племени. Ты в моем жилище на берегу Пороховой реки. Помнишь, как попала сюда?
Марти скользнула усталым взглядом по погруженному в туман типи.
— Ночное Солнце? — пробормотала она, внезапно испугавшись, что тот оставил ее.
Ночное Солнце, неустанно вышагивающий взад и вперед в темноте у жилища вождя, услышал, как Марти произнесла его имя. Отбросив только что зажженную сигару, он вошел в типи, отмахнувшись от Идущего-по-Следу, который велел ему оставаться снаружи. Устремившись к Марти, Ночное Солнце взял ее за руку:
— Я здесь, Марти. Ты слышишь меня? Это я — Ночное Солнце.
Он бросил быстрый нервный взгляд на Идущего-по-Следу.
Вождь кивнул и тихо вышел подышать свежим ночным воздухом. Впервые за двое суток он оставил Марти.
С трудом, сфокусировав зрение, Марти посмотрела на Ночное Солнце. Он увидел облегчение в ее изумрудных глазах. Слезы заструились по горячим щекам девушки.
— Я думала, ты оставил меня.
— Я был здесь все это время. — Он осторожно стер слезы с ее щек. Ночное Солнце улыбнулся ей.
Марти просияла.
— Правда, белые розы были чудесны? — Понимая, что она все еще бредит, он кивнул:
— Они были прекрасны, Марти. И ты тоже.
— Ты никогда не говорил мне это раньше. — Марти закрыла глаза и снова впала в забытье. Ночное Солнце нахмурился.
— Не говорил, — прошептал он. — Но я думал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя.
Марти три дня провела в жилище лакотского знахаря. Шаман взывал к Вакан Танка и творил тайные целебные ритуалы своих предков. Проводя орлиным крылом над лицом девушки, он приказывал злым духам смерти оставить ее. Шаман тряс огромной трещоткой из тыквы над ухом девушки, чтобы разбудить ее спящее здоровье. Сложив большой костер, он раздел Марти до пояса и, достав из маленького кожаного мешочка дюжину острых зубов пантеры, высыпал их на грудь и живот девушки, чтобы они выгрызли яд, находящийся внутри ее. Сжав кулак, Шаман проколол свою вену острой иглой, вырезанной из кости буйвола, опустил палец в алую кровь и нарисовал красный крест прямо над ее сердцем. Повелевая пораженному болезнью, слабо трепещущему сердцу качать здоровую кровь таким же образом, как указывает знак, начертанный его рукой, шаман повторял эту процедуру каждый раз, когда кровь подсыхала на ее груди.