От Пекина до Берлина. 1927–1945

Чуйков Василий Иванович

29-му гвардейскому корпусу придавались как средства усиления восемь артиллерийских полков: три минометных, два легких пушечных, один гаубичный, два истребительно-противотанковых и один полк гвардейских минометов.

4-му гвардейскому корпусу – семь артиллерийских полков: три минометных, один легкий пушечный, два истребительно-противотанковых, один полк гвардейских минометов.

На направлении главного удара создавалась артиллерийская группа дальнего действия в составе трех пушечных и одного легкого полка со средствами разведки и корректирования огня.

Армейская группа разрушения имела один дивизион 203 мм орудий, бригаду гвардейских минометов 300 мм с одним залпом.

Артиллерийская подготовка планировалась на 50 минут.

В задачи авиации входило прикрытие перегруппировки

войск, запрет разведывательных полетов противника, разведка и по возможности фотографирование полосы обороны. В момент атаки авиация должна была нанести бомбовые удары по опорным пунктам обороны противника и штурмовать его боевые порядки. На авиацию возлагалась задача следить за подходом резервов противника, не допуская их до передовой линии.

Танковые части мы решили не распылять. Они все были приданы на усиление 29-му гвардейскому стрелковому корпусу, полоса наступления которого проходила без пересечения железной дороги.

Кроме того, корпуса получали по два штурмовых батальона саперной бригады, которые отдельными штурмовыми группами нацеливались на особо прочные оборонительные сооружения.

4-й гвардейский механизированный корпус предусматривалось ввести при завершении прорыва обороны противника на полную тактическую глубину до рубежа поселка Павлополье.

Задумались и мы над чисто тактическими задачами предстоящих боев. Обычные поиски боевого приема, который создавал бы если не внезапность, то неожиданность для противника. Полностью обеспечить внезапность наступления было невозможно. Прежде всего противник ждал нашего наступления, и ждал, конечно, именно в самом уязвимом для себя направлении – на Апостолово. В какой-то степени нам удалось скрытно провести перегруппировку войск, но именно в «какой-то степени». Движение было столь стеснено бездорожьем, что мы не имели возможности эту перегруппировку провести молниеносно, а всякая затяжка могла привести к возможности получения противником нежелательной информации. Стало быть, мы должны были найти что-то в тактике боя, что явилось бы для противника неожиданностью. Мы должны были отойти от обычного шаблона в организации наступления. Так родился прием – разведка боем, перерастающая в наступление. Авторами этого приема были командиры соединений 8-й гвардейской армии. Позже, во время Ковельского прорыва и Висло-Одерской операции этот прием в нашей армии получил наименование «особого эшелона».

В чем состояло отличие этого приема от установившейся традиции организации наступления?

Силовая разведка боем проводилась и ранее. Строилась она таким образом. Перед наступлением дивизии первого эшелона выделяли для силовой разведки боем по одному, иногда по два батальона. Иногда батальоны усиливались танками. Эти батальоны при поддержке одного-двух дивизионов артиллерии за одни-двое суток да наступления атаковывали заранее намеченные объекты и опорные пункты обороны противника. Атакой выявлялись слабые и сильные места вражеской обороны, во время боя противник вскрывал расположение своих огневых средств. В результате мы могли уточнить систему обороны, по которой надо было сосредоточить огонь артиллерии.

Противник уже знал, что после такой разведки боем именно на этом участке через день-два утром начнется наше наступление. Естественно, что он подтягивал заранее к этому участку фронта свои резервы. В иных случаях он шел и на более сложный маневр. Перед нашим наступлением он отводил войска из первых траншей, и наша артиллерийская подготовка проводилась по пустым траншеям. А во вторых траншеях, в глубине обороны, он встречал наши атакующие части плотным огнем из огневых точек, не разрушенных нашей артиллерией. Отвод войск с первых рубежей причинял нам немало хлопот. Мы занимали какую-то территорию или позицию без особого труда, но приходили с дефицитом в боеприпасах ко второй линии обороны или позиции.

Именно на этом, тоже отработанном приеме противника с отводом войск мы и решили его поймать.

Прежде всего было изменено время силовой разведки. Если раньше силовая разведка проводилась накануне наступления, на этот раз она была намечена буквально перед наступлением, перед атакой.

На этот раз силовая разведка должна

была проводиться как наступление, с перерастанием без паузы в настоящее наступление всеми силами.

Что это нам давало?

Если противник, узнав о готовящемся нашем наступлении, отвел бы свои главные силы с первой позиции, оставив на них лишь боевое охранение, то наша силовая разведка при поддержке артиллерии уничтожила бы его боевое охранение и овладела бы первыми позициями, не вводя главные силы в бой. Если же противник решит оборонять первые позиции и наша силовая разведка будет остановлена его огнем, то для отражения этой атаки ему придется пустить в ход всю систему своего огня, полностью раскрыв ее перед нашим наступлением. Пока ведется силовая разведка, наши артиллеристы и все наблюдательные пункты получают возможность засечь огневую систему противника. На обработку этих данных потребуется не более одного-двух часов. Через час или через два часа после такой силовой разведки мы могли начать полную артподготовку перед атакой всеми силами. Огонь нашей артиллерии при таких условиях приобретал наибольшую результативность – за час-два противник не мог произвести серьезной перегруппировки.

Вместе с тем здесь приходил в действие и психологический фактор. Противник, отразив силовую разведку, мог полагать, что наступление, как это и было раньше, начнется лишь на следующий день, он расслаблял свое внимание, ожидая почти суточной и более передышки. Вместо паузы он получал уничтожающей силы артиллерийский удар, а вслед за ним и атаку всеми силами.

Прием этот как будто бы прост. Но читатель должен уяснить себе, что простых приемов в бою не бывает, когда войска должны наступать в сложном взаимодействии. Любой тактический прием только тогда имеет ценность, когда доступен для понимания каждому бойцу, когда он может быть исполнен всеми, начиная от офицеров и кончая рядовыми бойцами. Суворов когда-то говорил, что «каждый солдат должен понимать свой маневр». Эти слова сказаны им не случайно. Над картой, в тиши блиндажа или в кабинете, командующий армией, фронтом, штабной офицер может изобрести немало тактических приемов со сложнейшими перестроениями, которые в умозрительном плане могут показаться и весьма эффективными. Но они должны быть обязательно просты, легки в исполнении, их должны освоить, а не только понять непосредственные исполнители, солдаты. Когда имеешь дело с большими людскими массами, в которых тысячи различных характеров, быстрых, медлительных, с великолепной реакцией, с реакцией замедленной, – достигнуть этого не просто. Выучка войск именно и измеряется по освоенным ими приемам боя. В бою легких маневров не бывает, ибо противник тоже не дремлет, он следит за тобой, он может разгадать твой прием, если ты помедлил с его исполнением, и применить контрприем, в результате которого ты понесешь тяжкие потери.

Солдаты 8-й гвардейской армии по опыту боев в Сталинграде верили в своих командиров. Поэтому все новое, что привносилось в 8-й гвардейской армии, подхватывалось и изучалось. Это большое, великое дело – доверие солдата к замыслу командира, оно порождало желание понять и освоить этот замысел, ибо самая гениальная мысль командира, если в нее не уверовал солдат, если он ее не понял, неспособна ничего породить, кроме путаницы.

Дня за три до наступления командующий фронтом приехал на курган Могила Орлова и пригласил к себе меня, командующего 46-й армией генерала В. В. Глаголева и командира 4-го гвардейского механизированного корпуса генерала Т. И. Танасчишина. Здесь Малиновский дал последние указания о взаимодействии флангов 8-й гвардейской и 46-й армий. На этом совещании присутствовал и представитель Ставки А. М. Василевский.

Я поинтересовался у Малиновского, каким образом будет введен в бой корпус Танасчишина.

Малиновский хитро переглянулся с Василевским.

– Ну, что же, – сказал он. – Сейчас трудно это предугадать. Все зависит от того, как пойдет наступление, где образуется прорыв. Все зависит от того, какая из армий выйдет первой на рубеж Златоустовка, Ново-Украинка, Павлополье… Где будет прорвана оборона противника, там и введем танки в бой…

Нам дали понять, что призывают нас к некоторому соревнованию. Мы с Глаголевым понимающе переглянулись…