От Пекина до Берлина. 1927–1945
Шрифт:
19 и 20 марта нашим войскам удалось форсировать Южный Буг. На лодках, плотах, даже на бревнах переправилась пехота с легким оружием. Артиллерию и танки так переправить было невозможно. Понтонных средств тогда не нашлось. Армия ничем не могла поддержать переправившиеся части пехоты на левый берег реки. Боеприпасов в артиллерийских соединениях почти не было. Командир артиллерийской дивизии генерал-майор артиллерии Ратов на просьбу командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса поддержать огнем переправившуюся пехоту смог
Командующий фронтом требовал от 8-й гвардейской армии решительных действий, ставил задачу форсировать реку всеми силами армии. Генералу И. А. Плиеву было приказано подготовить конно-механизированную группу к переправе в ночь с 22 на 23 марта в районе Троицкое, Новая Одесса.
Но выполнить приказ помешала погода. С моря подул ветер. Бугский лиман и в обычную погоду является преградой значительной. А тут с моря пошла в лиман вода. Она столь стремительно поднималась, что создалась угроза затопления некоторых захваченных нами плацдармов на правом берегу. Пришлось отдать приказ, чтобы наши части, с боем овладевшие плацдармами, покинули их и вернулись на левый берег.
21 марта мне на командный пункт позвонил Исса Александрович Плиев и пригласил к себе на обед, намекнув, что «прибывает» большое начальство.
Я догадался, кого имел в виду Исса Александрович. Задержка с переправой через Южный Буг не могла не беспокоить Ставку. К нам приехал Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский в сопровождении генерала армии Родиона Яковлевича Малиновского.
Они пригласили к Плиеву также командира 4-го гвардейского Сталинградского механизированного корпуса генерал-лейтенанта Т. И. Танасчишина и командующего 17-й воздушной армией генерал-полковника В. А. Судец.
Александр Михайлович Василевский и Родион Яковлевич Малиновский поздравили меня с высокой наградой – присвоением звания Героя Советского Союза. Я со своей стороны поздравил Родиона Яковлевича с награждением его вторым орденом Суворова 1-й степени.
Исса Александрович позаботился об обеде, на что он был большим мастером.
Ждал серьезного разговора, но начали все с шуток. Василевский и Малиновский принялись вспоминать мои похождения неподалеку от Каменки, когда подо мной была убита лошадь.
Василевский сделал вид, что он ничего не знает, и поинтересовался, где моя лошадь. А Малиновский, как будто бы чем-то обеспокоенный, спросил:
– Не прислать ли тебе, командарм, новую сбрую и папаху?
Я объяснил, что в этот же день вечером коновод разыскал и сбрую, и седло, и папаху, и даже мои сапоги.
– Это уже у тебя как у Тараса Бульбы получается! – заметил Малиновский. – Тот за своей трубкой в самое пекло полез… Можно было и осчастливить противника столь значительными трофеями…
Мне ничего не оставалось, как отбиваться.
– А что же делать? – спросил я у Василевского, – нельзя же руководить войсками
Василевский остановил меня:
– Не сердись, Василий Иванович! Это все в шутку. Нельзя же все о серьезном да о серьезном! Кому неясно, что плох тот командующий, который в войну не слыхал ни грохота бомб, ни воя снарядов, ни свиста пуль.
Вскоре разговор переключился на то, что волновало общевойсковых командиров и командиров подвижных соединений, вызывало у них споры. Начал разговор Танасчишин. Он рассказал, как его корпус для себя прорывал оборону противника в районе Николаевки (Ново-Николаевки) и сам себя ввел в прорыв.
Василевский и Малиновский переглянулись. Василевский даже улыбнулся. Они оба присутствовали при вводе корпуса Танасчишина в прорыв у меня на командном пункте под Николаевкой и дали приказ на ввод корпуса только после того, как части 8-й гвардейской армии проложили дорогу корпусу, создав чистый прорыв. Оба ждали, что я отвечу Танасчишину.
Вопрос был серьезный, и я сформулировал бы его так: при каких условиях должны вводиться в бой подвижные механизированные соединения?
Удар механизированных соединений, прорывающихся в глубокий тыл противника, только тогда достигал целя, когда механизированным соединениям не приходилось растрачивать силы на прорыв оборонительных рубежей. Потери в технике при прорыве оборонительных позиций могли ослабить механизированные соединения, а в иных случаях (и это бывало) весь удар иссякал на оборонительных рубежах.
Поэтому механизированные соединения должны были вводиться в бой после того, как стрелковые и общевойсковые соединения прорвут оборону противника. Кажется, все ясно. Но это только так кажется.
Общевойсковые командиры полагали, что чистым прорывом должно считать прорыв обороны противника на всю ее тактическую глубину, то есть захват всех траншей и позиций полосы обороны, занятых людьми и техникой противника.
Командиры подвижных соединений часто перед вводом в бой механизированных соединений начинали споры – открыт ли для них чистый прорыв. А в бою была дорога каждая минута.
Сошлюсь на пример с вводом в бой 1-го гвардейского механизированного корпуса И. Н. Руссиянова во время боев в районе Голой Долины, боев тяжелых, жестоких.
Стрелковые части 8-й гвардейской армии с упорством и мужеством атаковали противника, но никак не могли прорвать его оборону из-за недостатка в боеприпасах и танков непосредственной поддержки пехоты. Чистого прорыва не было. Стрелковые части осуществили только глубокую тактическую вмятину во вражеской обороне. Малиновский приказал Руссиянову вводить корпус в бой. Руссиянов корпуса в бой не ввел, объяснив впоследствии, что корпус не изготовился для наступления.