От подъема до отбоя
Шрифт:
Капитан, между тем, продолжал перечислять все огрехи и преступные деяния создателей данного образца СМИ. Голос его сел и он все чаще пускал петуха, что выходило достаточно смешно, но никто не смеялся.
Я выбрал самый отдаленный стол, нагруженный печатной продукцией, подшивками газет и журналов и застеленный кумачом. Под этим столом было темно, тепло и уютно. Только я устроился там поудобней, как в ленкомнату влетел комвзвода.
– Курсант, курсант! – от волнения старлей видимо забыл мою фамилию.
Я сидел настолько тихо, что, казалось, сердечный стук выдаст мое местоположение.
Капитан же продолжал бушевать:
– Где это видано, чтобы советский курсант мечтал об отдыхе! Что это за курсант, который вообще думает об отдыхе? Как советский курсант может думать об отдыхе?
– Да спокойно и постоянно, – хотелось ответить отцу командиру, но чувство собственной безопасности брало верх.
– Что же делать? Как выпутаться из катавасии? – эти мысли не выходили из головы. Подсказку я получил оттуда, откуда, ну, никак не ждал.
– Кто это написал? – Наконец капитану пришел в голову основной вопрос.
– Где он? Приведите его ко мне!
– Он заболел, товарищ капитан. Сейчас в санчасти. – нашелся мой взводный
Это меня и спасло.
Капитан еще с полчаса повозмущался тем, что его подчиненные могут думать об отдыхе, после чего отбыл к жене вкушать обеденные яства и отдыхать после обеда.
Я не теряя времени, собрал необходимые вещи (мыло, полотенце и еще какую-то мелочь) и отправился в медсанчасть. Медицину я не знал, но по части симптомов некоторых болезней подковался еще на гражданке. Память у меня неплохая. Так что уже к вечеру этого дня я был госпитализирован в дивизионный медпункт в инфекционное отделение с подозрением на дизентерию.
В госпитале меня продержали целых два месяца. За это время история с боевым листком полностью забылась, вытесненная из памяти командиров новыми происшествиями и событиями.
Только иногда ночью даже сейчас, особенно если сильно переутомился накануне, я просыпаюсь от лающего крика комбата:
– Неужели Советский солдат может думать об отдыхе? Советский солдат об отдыхе никогда не думает!
Боевой листок – это не газета какой-нибудь партии, и нечего в нем голых баб рисовать!
Боевой листок должен быть боевым листком, на то он и боевой листок!
5. Многое знание – многое печали
Вы всегда должны помнить: всё, что бы вы ни делали, вы делаете неправильно.
По команде «отбой» наступает темное время суток.
Дозорная машина высылается вперед на расстояние зрительной памяти.
Здесь как на войне – убили командира, взял автомат другого.
Живете как свиньи в берлоге.
Если вы не служили в армии, если вы идете по жизни с белым билетом, он, конечно, красный, но надпись «годен к нестроевой» или «годен к строевой в военное время», сразу же отбеливает все краски на его обложке, вы не жили и вряд ли уже вам приведется жить полноценной жизнью. Как я вас жалею, как хотел бы помочь, но это невозможно, потому, что помочь вам выше человеческих сил!
Почему овощи, взращенные
Вы, избежавшие армейских будней и скрывшиеся от кросса и строевой подготовки, вы, не знающие ночных подъемов и внеочередных нарядов, не сидевшие на губе и ни разу не ходившие в самоход, что вы можете знать про жизнь? Как вы можете пить водку двадцать третьего февраля под тост «За мужчин!», если вы никогда не были мужчиной?
Пусть же пребывают они в неведении и пусть думают, что сумели обмануть жизнь, хотя на самом деле это жизнь обманула их, сирых и убогих, отдавших бессмертную душу свою за тленный кусок мяса, именуемый телом!
После завтрака минут пятнадцать можно было помечтать о прекрасной жизни за пределами ВЧ, а потом, почти каждый день, строевая подготовка.
Что такое строевая подготовка? О, это еще одна сторона жизни, которую никогда не познает сын домашних продуктов. Строевая – это полтора – два часа перемещений по плацу по строго определенным правилам. Какие тут могут правила при бесцельном хождении по плацу? Ну, во-первых, нога двигается не как сумка в руках первоклассника, возвращающегося домой после получения очередной двойки, а сам солдат двигается не походкой молодого рабочего, получившего первую зарплату и отметившего это событие совместно с бригадой.
Солдат должен быть подтянут, собран, целеустремлен и должен напоминать сжатую стальную пружину, готовую в любой момент распрямиться. Нога его поднимается и опускается с одинаковой скоростью синхронно со всем строем, нога вытянута, как струна, носок не торчит вверх, как кочерга у тети Фроси, а носок оттянут по прямой и поднимается на высоту ровно двадцать сантиметров. Повторяю, носок ноги должен подниматься ровно на двадцать сантиметров одновременно со всем взводом и только тогда рождается двигающийся строй.
Рука не напоминает крылья мельницы, сражающейся с Дон Кихотом. Рука в меру напряжена, сгибаясь в локте, принимает горизонтальное положение, пальцы сжаты в кулак и застывают напротив пряжки ремня. Затем рука опускается вниз до вертикального положения. Все это опять-таки делается одновременно с остальными.
При этом голову держим ровно и прямо, не водим по сторонам подобно локатору, обнаружившему вражеский самолет в облаках над просторами Родины, и громко и четко поем строевую песню.
Чувствуете всю прелесть шагающего взвода, всю красоту солдата, идущего на параде! Вот он ваш защитник, вот, краса и гордость родной страны, вот опора президента!
Конечно, вся эта красота достигается не сразу. Первые недели не получается просто правильно и своевременно построиться. При построении работают необъяснимые законы природы. Я точно знаю, что должен стоять пятым от конца строя, но, как ни странно первые дни я постоянно оказываюсь третьим от начала. Научились кое-как становиться, и вдруг с ужасом узнаем, что мы за это время разучились ходить.