От счастья не убежишь

Август 1885-го. Территория Вайоминг

Стефани скользила глазами по унылому пейзажу за окном вагона. Пусто: промелькнет изредка случайная антилопа – и снова мили и мили колеблемой ветром травы. Бежать некуда. Стефани закрыла глаза. И как только Орсон ухитрился ее разыскать?

Вдруг она вскинула голову. Города за окном не видно, но поезд замедляет ход. Остановка не по расписанию! Стефани схватила пальто и осторожно выглянула в коридор. Никого. Она выскользнула из купе и бросилась в конец вагона.

Накинув пальто и приколов шпилькой шляпку, Стефани открыла дверь и спустилась на подножку.

Пронзительный свист разорвал воздух, и паровоз со скрипом и лязгом затормозил у водокачки. Никто не заметил, как Стефани спрыгнула на платформу и укрылась за деревьями возле ручейка. Оттуда она тревожно наблюдала, как наполнялись водой бездонные паровозные котлы. Казалось, это никогда не кончится! А ее побег могут обнаружить в любую минуту!

Наконец поезд, пыхтя, продолжил свой дальний путь, и Стефани облегченно улыбнулась. Жаль только, что она не увидит физиономии Орсона, когда он войдет в пустое купе!

Стефани направилась к крошечному зданию станции. Свирепый ветер бил ей в лицо, пыль летела в глаза, полы пальто путались в ногах. Наконец она добралась до станции и со вздохом облегчения поднялась на крыльцо. Подергала дверь – заперто. Стефани заглянула в окно – и ахнула: полное запустение, только пыль да паутина, как будто сюда уже много лет не заходил ни один человек!

В спешке Стефани не догадалась задуматься: а почему, собственно, остановился поезд? Увы, он всего лишь набрал воды... Стефани растерянно озиралась. Далеко на западе над синими горами громоздятся тяжкие тучи, предвещая грозу. На востоке над проплешинами высоких холмов клубится пыль. Между востоком и западом сколько видит глаз – зеленое море волнуемой ветром травы. Водокачка, крошечная станция да дорога, что огибает станцию и теряется меж холмов, – вот и все признаки присутствия человека в этой глуши.

– Господи! – громко воскликнула Стефани. Куда занес ее необдуманный побег? Надвигается гроза. И ни одной живой души, никакого пристанища на многие мили вокруг.

Усилием воли подавив смятение, Стефани лихорадочно соображала, что же ей теперь делать. Пойти по шпалам? И думать нечего: наверняка угодишь в лапы Орсону. А вот дорога... Она куда-нибудь да приведет, надо только идти. Но в какую сторону? И сколько придется пройти, прежде чем ей встретятся люди, готовые помочь?

Она не успела ничего решить. Порыв ветра сорвал с нее шляпку и погнал вдоль платформы. Стефани побежала следом, но наступила на полу пальто и упала посреди дороги. Услышав внезапный шум, она подняла голову – и вскрикнула от ужаса: прямо над ней навис конский круп и тяжелые копыта. Удар по голове, страшная боль – и тьма.

– Джош, не тяни так сильно, – крикнул Коул Кентрелл, глядя, как его девятилетний сын борется с испуганным конем. – Ты его завалишь!

Джош понял, что отец не видит сбитой женщины. Ужас охватил мальчика, и он изо всех сил потянул за узду, чтобы Вороной не ударил ее снова. Если копыто еще раз опустится ей на голову...

Вдруг острая боль пронзила плечо, и откуда-то издалека до мальчика донесся крик. Его собственный? Или женщины? Этого

он уже не знал. Все вокруг словно заволоклось туманом. Только бы удержаться в седле, не соскользнуть в подступающий мрак...

Коул подоспел через несколько секунд, но Джошу они показались вечностью. Наконец сильная рука отца поддержала его в седле. Другой рукой Коул властно взял под уздцы Вороного.

– Вот и все, сынок. Ты держался молодцом.

В глазах у мальчика стояли слезы. Хотелось уткнуться лицом в отцовскую грудь и зареветь, но Джош справился с собой.

– А... а она? – еле выговорил он.

– Кто?.. Господи!

Сначала Коул даже не мог понять, что темнеет на дороге у ног успокоившегося наконец Вороного. Не сразу он разглядел беспомощно распростертое тело женщины и кровь, хлещущую из раны на виске.

– Не знаю. Сначала надо снять тебя с лошади. Сможешь еще чуть-чуть просидеть в седле?

– Смогу... – Джош кивнул, изо всех сил стараясь держаться прямо.

Коул отвел лошадей за станционное здание и привязал к столбу, затем осмотрел руку и плечо сына.

– Похоже на вывих. – Он бережно снял мальчика с лошади и уложил на траву. – Отдохни пока, а я займусь женщиной.

Сначала ему показалось, что она мертва. Лицо у нее было неестественно бледное и отрешенное от земной жизни. На шее, однако, прощупывался слабый пульс, и Коул облегченно вздохнул. Он достал носовой платок и приложил к ране, но безуспешно – платок мгновенно промок, а кровь хлестала по-прежнему. Надо что-то придумать, иначе будет поздно!

Коул мысленно перебрал немногие вещи, что имелись у них с собой, – для повязки ничего не годилось.

– Уж извините, мэм. – С этими словами он приподнял край платья и оторвал от нижней юбки полосу холста. Разорвав ее надвое, он сложил одну половину в несколько раз, плотно прижал к ране и накрепко прибинтовал другой. Не слишком красиво, но должно остановить кровь.

Раскат грома напомнил Коулу, что гроза приближается и медлить нельзя. Он вернулся к Джошу.

– Потерпи, сынок, – сказал он, ласково убирая со лба мальчика непокорный вихор. – Сейчас будет больно.

Джош был очень бледен, но храбро кивнул.

Тихо молясь о том, чтобы все вышло благополучно, Коул осторожно ощупал руку и плечо – и вдруг резко дернул. Джош вскрикнул от боли – поврежденный сустав встал на место.

Коул обнял сына и потрепал по затылку.

– Помнится, дядя Леви орал вдвое громче, когда Чарли вправлял ему руку. А ведь он был постарше тебя. – Он бросил тревожный взгляд на небо. – Надо поторапливаться. Скажи, ты сможешь ехать на Вороном, если я поведу его на поводу?

– Смогу, наверно. А он не ранен?

– Нет, просто напуган. – Говоря это, Коул быстро и ловко соорудил перевязь из рукава рубашки Джоша. – Понимаешь, мне придется взять девушку к себе на коня, а троих Сумрак не выдержит.

Джош вытянул шею, заглядывая Коулу через плечо.

– А как она?

– Рана тяжелая, но она жива. Надо поскорей привезти ее в дом и оказать помощь.

Пока Коул успокаивал лошадей и обвязывал веревку вокруг шеи Вороного, на щеки Джоша вернулся румянец. Мальчик сел – хотя не без труда – и объявил, что готов.