От сердца к сердцу

Стоун Кэтрин

– Не о чем, – эхом отозвалась Джулия.

– Но, дорогая, я думаю, мы многое можем поведать друг другу.

– Нет, Джеффри. – «У меня не хватит сил выслушать твое извиняющееся «прощай». – Все кончено.

Джулию было едва слышно, но Джеффри все же уловил необычные нотки в ее голосе. Словно она прощалась с ним.

– Что кончено, Джули?

Джеффри затаил дыхание и хотел было повторить свой вопрос, потому что молчание слишком затянулось. И вот она заговорила, или страшные для него слова просто долетели наконец от нее к нему через океан.

– Наш

брак.

– Наш брак? Но почему, Джулия?

– Ты знаешь почему, Джеффри.

– Скажи мне. – Как скоро забыл он уроки Дайаны! Как быстро улетучились из памяти мудрые слова: «Подумай о себе!» Он захотел, чтобы ему стало еще больнее! Он ждал, чтобы Джулия произнесла те самые страшные слова: «Я никогда не любила тебя, Джеффри». – Скажи мне!

Зачем он так? – спрашивала себя Джулия. Он проверял ее, хотел выяснить, известно ли ей о его новой любви? Почему он не испытал облегчения от того, что она просто отпускает его? Или его все еще, пусть немного, терзали сомнения, не давали принять окончательного решения?

– Джулия!

– Потому что у тебя есть кто-то другой, – прошептала она наконец, едва сдерживая слезы. Джулии удавалось держать себя в руках, пока перед ее внутренним взором стояли Джеффри с Дайаной, обнимавшиеся в Гайд-парке. Она чувствовала, что еще немного – и мужество покинет ее, поэтому быстро договорила: – Так ты приедешь в субботу, чтобы забрать свои вещи? Лучше, чтобы нас при этом не было дома, так что если ты скажешь мне, когда…

– Мне ничего не надо. – «Кроме того, что я не могу получить». В Бельведере находились настоящие сокровища, но к их числу не принадлежали ни женщина, ни маленькая девочка.

Они надолго замолчали, потом телефонная связь оборвалась.

Никто из них так и не узнал, то ли кто-то, не выдержав, первым повесил трубку, то ли линия, почувствовав в наступившем молчании неладное, сослужила им службу, разъединив абонентов.

Ощутив страшную пустоту в душе, Джеффри вспомнил, зачем звонил Джулии – для того, чтобы найти способ вернуть свою любовь и поздравить Мерри с днем рождения. Он не сделал ни того ни другого и никогда больше не сделает…

Едва увидев Джеффри с Дайаной, Джулия поняла, что их браку конец. Целых два дня она готовилась к этому звонку, придумывала, что ему сказать. При этом ее сердце словно окаменело.

Однако она не была готова к нежности в его голосе, к непонятной грусти – ведь это он нашел себе новую любовь!

Только через полчаса после звонка Джулия заставила себя пошевелиться. Надо было идти в конюшню – девочки уже были там – смотреть конное шоу. Пережить торжественный обед в Сомерсете, а потом прожить жизнь, окружив любовью свою драгоценную дочь и пытаясь придать хоть какое-то правдоподобие всей этой лжи. «Папочка любит тебя, дорогая. Просто он так занят. У него очень важная работа».

Волшебные сказки! Так напоминающие те, что Джулия придумывала себе, чтобы окрасить свое одинокое детство. Они помогали ей меньше переживать отсутствие родительской любви.

И Джулия заполнила жизнь Мерри, ее сердце, ее надежды подобными глупыми фантазиями. А теперь многие годы ей придется потратить на то, чтобы тактично и осторожно объяснить Мерри, что она ошибалась. Это была ее вина, а не вина Мерри или Джеффри, ее вина в том, что она пыталась удержать свою любовь.

Джеффри невидящим взором смотрел на свое обручальное кольцо, сделанное на переплетенных между собой и навеки сплавленных вместе огнем полосок белого и желтого золота. Теперь сверкающее кольцо стало символом того, что он потерял.

«Как только ты наденешь кольцо мне на палец, я никогда не захочу снять его», – говорили они друг другу накануне свадьбы.

Джеффри и не снимал кольца, не хотел он его снимать и сейчас. Но это надо было сделать. Больнее будет видеть его на своей руке, чем думать о том, что оно прежде было там.

Дайана слишком быстро сняла свое кольцо. Поначалу Джеффри думал, что причина тому – ее холодная решимость хирурга поскорее вырвать Чейза из собственного сердца. Но теперь Джеффри лучше знал Дайану и понял, что она сняла обручальное кольцо по той же причине, что и он: кольцо было вызывающим символом большой неудачи, напоминало о том, что она не смогла удержать любовь, которая так много значила для нее.

Сняв элегантное обручальное кольцо, Джеффри посмотрел на свой безымянный палец. Кожа в том месте, где он долгие годы носил кольцо, была совсем белой. И эта белая полоска на пальце тоже на долгое время станет напоминанием об ужасной потере.

Но было еще одно обстоятельство, еще одна причина, из-за которой невыносимая боль утраты могла терзать его вечно. В тот давний день они опоздали отдать кольца гравировщику, чтобы он сделал соответствующую надпись, и Джулия тогда тихо прошептала Джеффри, что нет нужды писать слова любви на кольцах, потому что они уже навеки выгравированы в их сердцах.

Положив кольцо в ящик шкафа, Джеффри испытал такую острую боль, словно эти навсегда вписанные в его сердце слова вдруг превратились в кровоточащие раны.

– О, Джулия, – вслух проговорил он, – я всегда буду любить тебя.

Джулия с Мерри ничего особенного не намечали на отпуск с папой, кроме уик-энда в Манхэттене, конного выступления и обеда по случаю дня рождения Мерри во вторник.

– Наверное, ему придется работать, несмотря на отпуск, – серьезно промолвила девочка.

– Возможно, – тихо согласилась с ней Джулия.

Ее милая, чувствительная девочка была так робка и не уверена во всем, что касалось ее отца. Она так его любила и так в нем нуждалась, Джеффри долго был для нее недостижимым призраком. И даже в последние дни, когда Джеффри, кажется, стал обращать на нее внимание, Мерри не хватало смелости придумывать что-то на каникулы с папой. Поэтому после вторника их отпуск не был расписан по дням, и это было очень хорошо, потому что менять планы было бы гораздо хуже.