От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)
Шрифт:
Все сильнее нарастает ревущая октава артиллерийского боя, и вот уже можно различить сладостный нашему слуху гром советских тяжелых батарей.
Вскоре мы находимся в расположении одной из частей нашего резерва. Совсем недавно эти люди были в бою, а сейчас около землянки вполголоса наигрывает гармошка, человек двадцать красноармейцев стоят, собравшись в круг, весело смеются, а посредине круга выхаживает молодой коренастый красноармеец. Он лениво шевелит крутыми плечами, и на лопатках его зеленой гимнастерки отчетливо белеют соляные пятна засохшего пота. Задорно похлопывая по голенищам сапог большими ладонями, он говорит своему товарищу, высокому нескладному красноармейцу:
– Выходи, выходи, чего испугался? Ты Рязанской области, а я Орловской. Вот и попробуем, кто кого перепляшет!
Но скоро
Сентябрь 1941 года
Лидия Сейфуллина
Три письма
Что может быть для матери дороже человека, рожденного ею? Какая любовь сильней, глубже и выше материнской? Война с гитлеровской Германией показала, что существует в человеческой жизни еще более самоотверженная любовь. Это - любовь к Родине, к своему народу в целом. На огромном пространстве СССР, в больших городах и самых малых селениях, одним стремлением полна сейчас душа советских матерей. О нем говорят их письма к сыновьям на фронт. Три таких письма лежат передо мной. Первое послала крестьянка Ярина Севастьяновна Барановская. Эта многодетная мать прожила длинную и трудную жизнь. Но старческого слабосилия нет в ней. Спокойное здоровое мужество звучит в ее словах, перед ее мысленным взором проходят лишения и беды прожитых лет и счастье матери, вырастившей крепких, бодрых детей. Вспоминаются ей их младенческие игры, перенесенные ими болезни, торжество и заботы их личной жизни. А теперь они на фронте, в жестокой боевой страде. Чуть дрогнуло сердце, но воспрянуло от другого воспоминания. Высохли выступившие на глазах слезы. Как счастливо жила она в достоинстве своей чистой, честной старости на хуторе Гоглове, в колхозе имени Сталина. На склоне дней она увидела крепкую зажиточность и довольство своей страны. Но вторгся страшный враг в пределы СССР. Мародеры и насильники несут гибель нашему народу. И рука старой колхозницы крепнет в твердом наказе своим сыновьям:
"Мне, как матери, вырастившей семь сыновей, было жалко расставаться со своими птенцами. Но интересы родины выше всего. Я знаю, что мои сыны ушли защищать счастье советского народа. И это дает мне, как матери, успокоение. Родным сыновьям я наказываю быть достойными своего дяди, моего брата, погибшего во время войны с германцами, быть достойными своего брата Степана Барановского, награжденного медалью "За отвагу", участника боев с белофиннами. Помните, дети, отец ваш до Октября батрачил, ходил по найму и зарабатывал кусок хлеба. Он не мог получить образования даже за один класс. Вы же все получили образование в Советской стране, стали командирами, инженерами, студентами, квалифицированными рабочими. Родина позаботилась о вас, и вам есть за что быть благодарными ей. Убеждена, что вы, сыны, выполните и выполняете свой долг перед родиной, перед партией..."
Из Калининской области, из деревни Бурково Кимрского района доносится на фронт горячий завет другой старой матери:
"Дорогие мои сыновья, Миша и Ваня! Это вам передает привет ваша маманя. Я жива и здорова. Дети мои, Миша и Ваня! Бейте изверга-врага! Сыны мои любимые, бейте его за вашего отца, который погиб в пятнадцатом году. Сыны мои! Будьте такими, как был ваш отец, стойкими и верными своей родине. Буду ждать вас с победой и с наградой.
Ваша маманя".
Над простыми, даже наивными словами этой "мамани" встает волевое лицо матери-патриотки. Глухой ночью или в призрачный час предрассветный не раз просыпалась она в тоске и в страхе за своих детей. Но пламенная стойкая вера в необходимую и обязательно грядущую победу вливала новую бодрость в ее усталое сердце. С предельной нежностью к сыновьям она молит их об одном: будьте беспощадны к врагу! Это сочетанье женственной мягкости с грозным требованием выполнения неуклонного гражданского долга необычайно волнует душу своей святой отвагой.
В Саратове мать Володи Блинова долго искала слова, чтобы письмом своим к его бодрости прибавить свою. И вдохновенное это желание, неожиданно для нее самой, вылилось в стихотворные строчки.
"Сын родной, дорогой!
Ты - один у меня.
Ты на фронте сейчас
Бьешь фашиста-врага.
Будь всегда впереди!
Я тужу лишь о том,
Что
Я пошла бы на фронт
Бить фашиста-врага".
Три письма из многих тысяч таких же простых, безыскусственных, неярких словесно, но полных внутренней силы, - как они величавы в глубокой своей сущности! Не пошлет мать своего сына в неправый бой. Его честь для нее дороже собственной своей. Его смерть для матери -неизбывное горе. Подлинно свят тот бой, в который она сама посылает кровного сына, плоть от плоти своей, кость от кости своей. Справедлива, счастлива и победоносна страна, которой матери отдают самую священную свою любовь. Ни одному врагу, какой бы технической мощью он ни обладал, не подмять, не сокрушить, не победить такой страны!
19 сентября 1941 года
В течение 21 сентября наши войска вели бои с противником на всем фронте. После многодневных ожесточенных боев наши войска оставили Киев.
Из сообщения Совинформбюро
21 сентября 1941 г.
Илья Эренбург
Киев
Я родился в Киеве на Горбатой улице. Ее тогда звали Институтской. Неистребима привязанность человека к тому месту, где он родился. Я прежде редко вспоминал о Киеве. Теперь он перед моими глазами: сады над Днепром, крутые улицы, липы, веселая толпа на Крещатике.
Киев звали "матерью русских городов". Это - колыбель нашей культуры. Когда предки гитлеровцев еще бродили в лесах, кутаясь в звериные шкуры, по всему миру гремела слава Киева. В Киеве родились понятия права. В Киеве расцвело изумительное искусство - язык Эллады дошел до славян, его не смогла исказить Византия. Теперь гитлеровские выскочки, самозванцы топчут древние камни. По городу Ярослава Мудрого шатаются пьяные эсэсовцы. В школах Киева стоят жеребцы-ефрейторы. В музеях Киева кутят погромщики.
Светлый пышный Киев издавна манил дикарей. Его много раз разоряли. Его жгли. Он воскресал. Давно забыты имена его случайных поработителей, но бессмертно имя Киева.
Здесь были кровью скреплены судьба Украины и судьба России. И теперь горе украинского народа - горе всех советских людей. В избах Сибири и в саклях Кавказа женщины с тоской думают о городе-красавце.
Я был в Киеве этой весной. Я не узнал родного города. На окраинах выросли новые кварталы. Липки стали одним цветущим садом. В университете дети пастухов сжимали циркуль и колбы - перед ними открывался мир, как открываются поля, когда смотришь вниз с крутого берега Днепра.
Настанет день, и мы узнаем изумительную эпопею защитников Киева. Каждый камень будет памятником героям. Ополченцы сражались рядом с красноармейцами, и до последней минуты летели в немецкие танки гранаты, бутылки с горючим. В самом сердце Киева, на углу Крещатика и улицы Шевченко, гранаты впились в немецкую колонну. Настанет день, и мы узнаем, как много сделали для защиты родины защитники Киева. Мы скажем тогда: они проиграли сражение, но они помогли народу выиграть войну.
В 1918 году немцы тоже гарцевали по Крещатику. Их офицеры вешали непокорных и обжирались в паштетных. Вскоре им пришлось убраться восвояси. Я помню, как они убегали по Бибиковскому бульвару. Они унесли свои кости. Их дети, которые снова пришли в Киев, не унесут и костей.
Отомстим за Киев - говорят защитники Ленинграда и Одессы, бойцы у Смоленска, у Новгорода, у Херсона. Ревет осенний ветер. Редеют русские леса. Редеют и немецкие дивизии.
Немцы в Киеве - эта мысль нестерпима. Мы отплатим им за это до конца... Как птица Феникс, Киев восстанет из пепла. Горе кормит ненависть. Ненависть крепит надежду.
27 сентября 1941 года
Федор Панферов
Подарки
Как-то необычайно из Москвы, с ее красивых улиц попасть вот в этот блиндаж - подземное царство. Но здесь, на передовой линии фронта, блиндаж считается самым комфортабельным местом: над тобой березовый в три-четыре яруса потолок, выше над потолком проносятся с воем снаряды, где-то совсем недалеко с треском рвется минометный огонь, строчат пулеметы, а тут, в блиндаже, ты можешь читать, писать, отдыхать. Но все это в какой-то свободный час, а в остальное время не до этого: на передовой линии идет жесточайший бой. Только несколько часов тому назад у немцев-фашистов отбита высота, и майор Шитов, командир полка, решив передохнуть часок-другой, с несколькими бойцами вошел в блиндаж.