От Средневековья к «Радостному дому»: школы, ученики, учителя итальянского Возрождения (XIV–XV вв.)
Шрифт:
Как видим, в данном случае мать создает семьи, «находит» невест женихам. В поисках женихов для дочерей ей помогают сыновья. Чертальдо не очень приветствует такое в отношении молодых людей, считает, что отец или мать не должны навязывать сыну свой выбор. Но другие в его время считали иначе. Новеллы и хроники наших авторов, а также наставительные сочинения, да и гуманистические тексты – Петрарки, Альберти – также немало рассказывают об этом.
В диалогах Петрарки обрисованная выше модель выглядит как вполне жизнеспособная на всех этапах истории семьи. По крайней мере в отношении к детям, в том числе повзрослевшим. Скажем, в диалоге «О супружестве детей» Радость и Разум с редкостным единодушием обсуждают тему замужества дочери. Кто ей диктует волю, ясно из реплик Радости: «Я выдал дочь замуж»; «Я отдал дочь мужу»; «Я дал
Любовь, чувства, взаимная симпатия, личный выбор не попадают в сферу внимания и обсуждения участников данных диалогов. Правда, Радость выражает свое большое удовлетворение по поводу «статусного» характера браков дочери и сына, заявляя в цитированном выше диалоге, что нашел сыну «супругу высокородную, богатую и красивую», а дочери – блестящую партию.
Но в этих случаях согласие между собеседниками совершенно исчезает. Разум в ответ на заявление Радости о знатной невесте излагает целый ряд социально-поведенческих характеристик. Такая супруга – «надменная, дерзкая, ревнивая по отношению к мужу, строптивая по отношению к свекру». Здесь нетрудно рассмотреть привычное для Петрарки, ренессансного гуманиста, критическое отношение к знати, обобщение житейского опыта неравных браков, осуждение методов воспитания в дворянской семье. Его устами здесь говорит горожанин.
Чертальдо убежден, что только в семье, где между супругами существует взаимное уважение и доверие, можно воспитать хороших детей: им есть с кого брать пример.
Итальянские городские подростки на улице и среди взрослых
Во времена, о которых идет речь, городская улица была местом, где в буквальном смысле слова жили. На улице работали многие мастера, там же проводили в трудах дни кузнецы, сапожники, портные, брадобреи; менялы, разложив монеты на лавках, поджидали клиентов; занимались составлением разных бумаг нотариусы. Здесь же трудились писцы, костоправы, столяры, продавцы снадобий. Рядом с ними свободные от дел мужчины играли в разные игры вроде шахмат, камешков и очень азартных костей. Не меньше крутилось на улицах и мальчиков-подростков.
Сын горожанина-мастера лет с 9–10 либо учился ремеслу – либо у своего отца, либо, живя в чужом доме, у другого мастера. Он помогал по дому, прислуживал за столом, бегал с поручениями, но главное – усваивал все необходимое для будущей самостоятельной работы. То же самое происходило с детьми купцов и банкиров: хорошо нам знакомый писатель Боккаччо в 10 лет был отправлен отцом в Неаполь и там осваивал премудрости торгового и банковского дела. Как и юный Боккаччо, сыновья знатной флорентийки Алессандры Строцци – о ней тоже уже шла речь – по очереди были отправлены под опеку двоюродных братьев ее мужа в Неаполь и там овладевали делом, обучались долгие 20 лет, пока не вернулись во Флоренцию. Туда же в 13 лет отправился и их младший брат Маттео, чтобы дядя и старший брат смогли сотворить из него «что-нибудь дельное». Маттео больше не суждено было увидеться с матерью, через несколько лет он заболел лихорадкой и умер.
Многие мальчишки за сущие гроши служили у богатых мастеров на побегушках; тех, кто пограмотнее, привлекали к более ответственным работам и платили чуть больше жалования. Альберти пишет, что, например, во Флоренции все с малых лет думают, как заработать, все разговоры сводятся к обсуждению дел хозяйственных, все стремления направлены на приобретение. Привычным было и пребывание мальчиков на улицах и площадях, их присутствие при разговорах взрослых. Порою они и сами, как говорит Боккаччо, болтали о взрослых делах, например, о партийных распрях между сторонниками папы и сторонниками императора.
Много подростков лет 12–14, а то и младше, предстают перед читателем на страницах новелл Саккетти. Как правило, они веселые, смелые, находчивые, готовые состязаться в остроумии, шутках и розыгрышах со взрослыми, нередко взрослых разыгрывавшие. Сами взрослые тоже большие любители пошутить или подшутить, иногда устраивают целые представления, втягивают в них полгорода, и потом все превращается в яркий городской анекдот. Один из самых знаменитых – новелла о Грассо, которого так мощно разыграли, что заставили поверить, что он это не он.
Факт участия в подобных шутках детей только усиливал интерес читателя или
Другую шутку на одной из главных рыночных площадей Флоренции с почтенным и воспитанным дворянином по имени Маттео ди Кантино нечаянно сыграли несколько мальчишек, как говорит о них писатель, «служивших» у менял, т. е. бывших на побегушках. В руках у мальчишек была мышеловка с попавшей в нее мышью. Дверца открылась, мышь выбежала, заметалась, мальчишки пытались ее поймать. Мышь метнулась к Маттео и запрыгнула в раструбы его штанов длиной только до колен. Мальчишки поняли это. Стали кричать, что мышь в штанах Маттео, заставили его спустить штаны. Мышь выпрыгнула, ее убили. А потом хохотом чуть не убили самого Маттео, который «несколько дней был словно мертвый», так как любой встречный-поперечный смеялся над ним. Бедолага отправился в церковь, дал обет никогда больше не носить короткие штаны. Вновь обращает на себя внимание поведение мальчишек. Они смело вторгаются в разговор взрослых, не испытывают никакого смущения в этой ситуации, напротив, чувствуют себя героями дня. А охочие до анекдотов флорентийцы отнюдь их не порицают.
Такими мальчиков могло делать раннее погружение в мир взрослых, о чем шла речь выше.
Другие моменты могли возникать во время игр детей. Все авторы упоминают об играх, которые происходили на улицах. Саккетти рассказывает забавный анекдот о том, как мальчики играли во Флоренции на одной из улиц в мяч или волчок. Улица была узкой, на скамье неподалеку играл с кем-то в шахматы известный флорентийский гражданин и поэт Гвидо Кавальканти, уже упомянутый нами на первых страницах книги. Какой-то мальчик несколько раз подбегал к скамье за мячом, в один момент его толкнул в попытке перехватить мяч другой игрок, и первый толкнул Гвидо. Тот в бешенстве соскочил со скамьи, ударил мальчика, после этого снова сел за игру. Мальчик сказал про себя «Я тебе обязательно отомщу», потихоньку подкрался со спины игрока, стал стучать камнем, будто выпрямляя гвоздь. Делал это так долго, что игроки перестали обращать на стук внимание, и мальчик крепко прибил большим гвоздем край плаща Гвидо к скамье. Саккетти явно нравится шутка, он называет хитрость мальчика тонкой и вполне доволен, что ребенок посмеялся над столь известным человеком. И, кстати, попутно он выказывает свое неодобрение тому, как поступил с мальчиком взрослый. Заметим попутно, что в гуманистические педагогические программы игра в мяч войдет как один из способов физического развития школьников. В новеллах мы читаем о том, что подростки нередко помогали взрослым в розыгрышах, что называется, не моргнув глазом. Словом, так или иначе, входили через улицу и свою раннюю трудовую жизнь в мир взрослых.
1.2. Школа, программы, учителя, ученики: старое и ростки нового
Истоки городского школьного образования. Знания, спрос на которые, как уже стало понятно, начал неуклонно возрастать примерно за три столетия до интересующей нас эпохи, с середины XI в., легче всего можно было найти в городах. Встает вопрос, что же это за «места», где детей, прежде всего мальчиков, можно было выучить.
Здесь нам придется немного отойти от городской жизни, чтобы найти истоки – самые ранние школы в Италии Средневековья. После падения Западной Римской империи в крупных городах – в Риме, Равенне, Милане, Вероне, Павии, Неаполе – сохранялись прежние школы. Там учились дети местной знати.