От Сталинграда до Берлина

Варенников Валентин Иванович

В то же время и Ф. Рузвельт, и У. Черчилль на заключительном этапе войны в Европе были главными вдохновителями и организаторами попыток сепаратной капитуляции нацистов, что совершенно не вяжется с их внешней миротворческой позицией и тем более с союзническими обязательствами в борьбе с немецко-фашистскими душителями свободы.

Суть данного вопроса состояла в следующем. Проводя в начале февраля 1945 года Крымскую (Ялтинскую) конференцию, главы трех союзных государств – Сталин, Рузвельт и Черчилль – условились о порядке принудительной безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Все единодушно пришли к выводу: фашистская Германия развязала кровопролитную мировую войну, что явилось тягчайшим преступлением перед человечеством, и, следовательно, никакого другого подхода к ней быть не может. Только полная и безоговорочная

капитуляция! Там же было принято решение о создании в Германии зон оккупации, об учреждении общегерманского контрольного органа союзников – Контрольного Совета, куда вошли Г. К. Жуков, Эйзенхауэр, Б. Монтгомери, П. Кёниг (последний французской стороной был заменен на генерала Ж.-М. де Латра де Тассиньи). Этот орган обязан был контролировать проведение мероприятий по ликвидации фашистского режима, разоружению германской армии, созданию государства демократического типа. Кстати, там же, на конференции, с учетом изложенной договоренности Сталин от имени Советского Союза дал согласие союзникам о вступлении в войну против Японии через 2–3 месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе.

Таким образом, были оговорены все основные принципы взаимодействия союзников по антигитлеровской коалиции, в том числе и сроки вступления СССР в войну с Японией – именно после безоговорочной капитуляции Германии.

Советский Союз ставил перед собой цель – полностью и окончательно ликвидировать фашизм, не допустить в третий раз развязывания Германией мировой войны, восстановить национальную независимость и возродить демократический порядок в странах, находящихся под гитлеровской оккупацией, обеспечить длительное и всестороннее сотрудничество народов Европы и других континентов. Казалось бы, эти цели могли преследовать и западные державы-союзники. Однако этого не произошло.

Правящие силы в Вашингтоне и Лондоне ставили перед собой совершенно иную цель – ни о каком полном уничтожении фашизма и ни о каком «торжестве демократии» можно и не упоминать. Главное – изгнать немецких и японских конкурентов с мирового рынка, а самим гарантированно утвердиться в Европе и Азии. То есть для империалистических кругов этих стран в основе были и остаются навечно их ненасытные чрева, стремление к наживе и обогащению.

Таким образом, по договоренностям, гласно вроде все было нормально, негласно же – готовилась полярная противоположность устройства послевоенного мира. Это уже принципиально для планеты в целом. И хотя формально, согласно принятым на Крымской конференции и официально взятым обязательствам, каждая из трех стран должна была проводить согласованную по отношению к Германии единую политику, фактически США и Англия начали за спиной Советского Союза и втайне от своих народов плести сети с полярно противоположными задачами в сравнении с теми чаяниями, которые вынашивала мировая демократическая общественность.

Немецко-фашистское руководство еще с осени 1944 года, когда стала уже видна безысходность войны в целом для Германии, пыталось найти путь к сепаратным переговорам с Англией и США на приблизительно равных условиях. Вот почему Гитлер решил дать нашим союзникам встряску в Арденнах, рассчитывая тем самым подтолкнуть их к сделке. Однако Сталин сорвал его замысел и перешел в наступление с Вислы раньше установленного срока, пресек дальнейшие события на Западном фронте, не дал возможности осуществиться роковой для народов развязке. Немцы вынуждены были перебросить свои главные силы на Восточный фронт. Однако уже тогда немцы через посольства Скандинавских стран, Швейцарию, Испанию, Ватикан и других искали контакты с союзниками СССР. Англо-американцы это чувствовали, но окрыленные нашей Висло-Одерской операцией и стремительным продвижением советских войск хотели бы все-таки вести переговоры не на равных, как мыслил Гитлер, а на положении побеждающих. Это отвечало бы изложенной выше цели американского и английского империализма.

Уже в феврале 1945 года немецкие спецслужбы в перечисленных странах, контактируя с американской разведкой (наверняка без ведома Гитлера, а скорее всего по указанию Гиммлера), готовы были передать ценные информационные материалы по различным стратегическим проблемам, в особенности относительно Японии, что для США, несомненно, было чрезвычайно важно. В целях организации непосредственных контактов фигур, от которых зависела в большей степени судьба решений, 8

марта 1945 года руководитель американской разведки в Европе – печально известный миру А. Даллес – с помощью начальника разведки Швейцарии генерала М. Вайбеля встречается в Цюрихе с генералом СС К. Вольфом – представителем германского военного командования группы армий «Ц» в Италии. Немцы предложили немедленно прекратить военные действия. В этих условиях немецко-фашистские войска смогли бы отойти на юг, юго-запад Германии и нести там комендантскую службу. Тем самым полностью открыть путь англо-американским частям на север Италии и в Австрию. Это полностью отвечало интересам США и Англии. Через десять дней также на территории Швейцарии А. Даллес встречается уже с представителями главнокомандующего союзными войсками в районе Средиземного моря – английского фельдмаршала Г. Александера. Уточняется ряд позиций. В это время германское командование по всему Западному фронту создает для англо-американских войск самую благоприятную обстановку для продвижения.

Руководители Советского Союза, имея прекрасную агентурную и иную стратегическую разведку, хорошо были осведомлены о всех этих хитросплетениях и внимательно следили за ходом событий. Естественно, что по этому вопросу было принято однозначное решение – сорвать закулисную игру англо-американского руководства с представителями фашистской Германии. Делается «утечка» информации для разведки США и Англии о том, что в СССР эти ходы известны.

Поэтому дипломатические представители Соединенных Штатов и Англии в Советском Союзе (соответственно А. Гарриман и А. Керр) вынуждены были 12 марта 1945 года официально сообщить в МИД СССР о прибытии в Швейцарию немецкого генерала Вольфа с целью обсуждения с англо-американским представительством вопроса о капитуляции германских войск в Северной Италии.

В. М. Молотов немедленно оповестил послов союзных стран, что Советский Союз желает принять участие в этих переговорах и намерен направить туда своих представителей. Тогда представители западных союзников также оперативно ответили, что их правительства считают такое участие нецелесообразным. Обсудив сложившуюся ситуацию, 16 марта 1945 года Молотов повторно направляет Гарриману и Керру послания, в которых настаивает на нашем участии в переговорах. При этом открыто дает понять, что игнорирование Советского Союза на переговорах с представителями Германии может быть расценено как нарушение союзнических обязательств. В связи с этим правительство СССР потребовало немедленного прекращения этих переговоров.

В связи с письмом Молотова Гарриману президент Рузвельт 25 марта 1945 года пишет Сталину: «…Я уверен, что в результате недоразумения факты, относящиеся к этому делу, не были изложены Вам правильно…». И далее Рузвельт излагает все происходящее в Швейцарии как обычный маневр противника – прийти с белым флагом и провести зондирование, как это могло произойти и на советско-германском фронте.

Тогда 29 марта 1945 года Сталин посылает Рузвельту резкое по тону и убедительное по содержанию следующее послание:

«Лично и секретно от Премьера И. В. Сталина Президенту г-ну Ф. Рузвельту. Я разобрался с вопросом, который Вы поставили передо мной в письме от 25 марта сего года, и нашел, что Советское правительство не могло дать другого ответа после того, как было отказано в участии советских представителей в переговорах в Берне с немцами о возможности капитуляции германских войск и открытии фронта англо-американским войскам в Северной Италии.

Я не только не против, а, наоборот, целиком стою за то, чтобы использовать случаи развала в немецких армиях и ускорить их капитуляцию на том или ином участке фронта, поощрить их в деле открытия фронта союзным войскам.

Но я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт.

Только в целях создания такой гарантии и было Советским правительством признано необходимым участие представителей советского военного командования в таких переговорах с врагом, где бы они ни происходили – в Берне или Казерте. Я не понимаю, почему отказано представителям советского командования в участии в этих переговорах и в чем они могли бы помешать представителям союзного командования.