От свадьбы до свадьбы

Триш Ирна

В приемной за столом сидела девушка, перебирая папки с документами. Мне же достался красный диванчик. Я представилась новой помощницей Егора Николаевича, объяснив этим свое пребывание в кабинете.

— Я Инга — его секретарь, — ответила она, когда ее глаза, широко распахнутые от удивления, приняли прежнюю форму, а открытый рот, наконец, захлопнулся.

Секретарь моего босса, хотя, возможно, я тороплю события, называя так Егора Николаевича, не тянула на первую красавицу, но грудь четвертого размера, компенсировала небольшие недостатки

внешности — немного длинноватый носик и слишком тонкие губы. Волосы девушка забрала наверх в тугой пучок, из которого не выбивалось ни одной прядки. Очки в модной оправе и классический костюм с юбкой чуть ниже колена делали ее слишком похожей на учительницу.

Инга уже собралась войти в кабинет, прихватив со стола документы в синей папке, но после того, как услышала от меня, что Егор Николаевич там не один, резко передумала. По моему описанию девушка сразу же узнала посетителя.

— Ох уж мне этот Жан. Ни одной юбки не пропустит мимо, с ним страшно находиться в одном помещении! — по секрету сообщила она мне, как оказалось в надежде, что в обмен на эту информацию, я сдам место, где покупала себе «эти чудесные туфельки. К слову, они оказались не такими уж и удобными. Во всяком случае, я два раза чуть не упала из-за них, и это только начало дня!

Пришлось разочаровать Ингу, сообщив, что приобретались они в Москве, а назвав цену, услышать в ответ только сдавленный стон. Мы еще немного мило побеседовали, прежде чем из кабинета появился тот самый Жан, от которого мне следовало держаться подальше. В мои планы и так не входило близко контактировать с мужчиной, а его действия вообще ввели меня в ступор на некоторое время.

Мужчина молча кивнул Инге и, подарив ей искрометную улыбку, отчего у девушки порозовели даже кончики ушей, и подошел ко мне слишком близко, безбожно нарушив личное пространство, и взял за руку.

— Мы не знакомы. Ваш начальник не соизволил меня представить, так что я сам решил исправить эту досадную оплошность. Жан, — поклонился он, по-прежнему не выпуская мою руку из захвата. Своими действиями он вызвал недовольство Егора Николаевича, на лице которого заиграли желваки, а руки непроизвольно сжались в кулак. Бросив на него насмешливый взгляд, Жан выпустил мою конечность из плена и, задорно подмигнув, вышел из приемной.

Босс прожигал меня взглядом. Можно было подумать, что это я цеплялась к его знакомому! Последним штрихом этого провального дня стал приход курьера с шикарным букетом из алых роз, предназначенным, как оказалось, мне.

Только в вазу, которую с трудом отыскала в недрах шкафа Инга, цветы не попали. Босс решил, что им самое место в мусорной корзине, запихнув туда букет бутонами вниз и ловко выхватив из него коричневый треугольник.

И что это было? Цветы оказались безбожно поломанными и не подлежали восстановлению.

Инга вопросительно посмотрела на меня, но я только пожала в ответ плечами. Откуда мне знать о тараканах, поселившихся в голове ее начальника и, видимо, в эту самую минуту марширующих

там стройными рядами?

Дверь кабинета вновь распахнулась.

— Али-с-с-с а, ко мне.

«Позвал, как собачку какую-то! И эти «с-с-с». Может быть, у него в роду змеи были? Например, мама — змея подколодная, а папа змей-горыныч обыкновенный?» — возмутилась я, но идти пришлось. Инга проводила меня сочувствующим взглядом. Кажется, дурное настроение начальства здесь не новость.

— Слушаю, Босс, — возникла я в дверях. Осталось добавить «и повинуюсь, господин» и поклон до земли. Не дождется. Посмотрела на зло прищуренные глаза мужчины — вот точно поклона ждал, и добавила, явно нарываясь на неприятности, — большой Босс.

Егор Николаевич ухмыльнулся, принимая правила игры. Обстановка немного разрядилась.

— Твой стол сейчас принесут и поставят у окна, работать будешь рядом со мной. Как пользоваться кофемашиной спросишь у Инги, а это что угодно, но не кофе, — и он брезгливо отодвинул принесенные мной из кафе чашечки.

Я конечно не кофеман, но запах у кофе был точно кофейный, когда я покупала его на свои, то есть Алисины деньги. И сейчас все еще умопомрачительно пахло ароматным напитком, напоминая о том, как я голодна.

— У какого окна? — попыталась сосредоточиться на первой части монолога, чтобы не напасть на мужчину и не отобрать у него мое печенье, которое он сейчас так задумчиво отправил себе в рот. «Какие у него губы красивые, не пухлые, а такие, как мне нравится — чувственные. Наверное, и целуется Егор Николаевич потрясающе. Стоп. Он — сатрап и как там еще… — вообще гад, в смысле змей. А я не о том думаю, мне бы съесть чего-нибудь, а то уже голова кружится, а кофе все сильнее пахнет и печенье это… и губы…, а все мой низкий гемоглобин виноват.

— Али-с-са, вы меня слушаете?

— Да-а, — попыталась ответить, как можно четче, но сознание уплывало, — Змей Николаевич…

Я пошатнулась, в голове загудело, перед глазами замелькали золотые россыпи звездочек, и наступила темнота.

Сознание возвращалось медленно. Когда смогла открыть глаза, оказалось, что я лежу на красном диванчике в приемной, а надо мной склонился старичок с седой бородкой и добрыми глазами за окулярами немодных очков в толстой роговой оправе.

— Пришла в себя, красавица? А все ваши диеты виноваты! Когда в последний раз ели? — строго спросил меня «Айболит».

— Я не сижу на диетах, просто так получилось.

— Это я виноват, Алексей Михайлович, сам никогда не завтракаю и об Алисе не подумал, а она вчера от ужина отказалась, — вспомнил босс и, кажется, даже смутился.

— Я редко ужинаю, — решила не сваливать вину на мужчину, — сама сглупила, вот и результат.

— С ужином и завтраком разобрались. И все же когда вы последний раз ели, моя прелесть? — дотошный доктор не хотел оставить меня в покое, держа за руку и считая пульс.

— Вчера утром — кофе и бутерброд, — пришлось сознаться мне.