«От тайги до британских морей…»: Почему Красная Армия победила в Гражданской войне
Шрифт:
Агитационный подотдел составить из представителей агитационных коллегий Петроградского Совета, ВЦИК, Всероссийского бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б), Петроградского комитета РСДРП (б), левых эсеров и одного представителя Временного бюро. Одновременно Временное бюро постановило разослать в Советы и солдатские комитеты циркуляры и инструкции по вопросам организации Красной Армии, выпустить воззвания и открыть запись на курсы агитаторов. Подотделам предлагалось немедленно связаться с Советами, штабами Красной гвардии и солдатскими комитетами, разослать агитаторов и развернуть работу по созданию Красной Армии [120] .
120
ЦГАСА, ф. 13/14, oп. 1, д. 17, л. 43.
12 января Временное бюро обратилось с просьбой в Наркомвоен созвать на III Всероссийском съезде Советов из числа фронтовых делегатов совещание по вопросу организации новой армии [121] . 13 января члены Временного бюро Григорьев, Иоргенбергер, Литке, Микошо и Никонов подготовили проекты декретов Совета Народных Комиссаров об организации Красной Армии и об учреждении Всероссийской коллегии по организации Красной Армии. Ими же был разработан проект приказа Всероссийской коллегии о Временном главном штабе
121
Там же, л. 56.
122
Там же, л. 58; ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 113
123
Там же.
14 января под председательством Н. В. Крыленко открылось первое заседание фронтовых делегатов, прибывших на III Всероссийский съезд Советов [124] . На этом заседании с докладом о создании Красной Армии выступил Н. И. Подвойский. Докладчик указал, что «основой армии должен быть рабочий класс и ядром – Красная гвардия, куда вливаются массы беднейшего крестьянства и вообще трудящихся, не эксплуатирующих чужого труда» [125] . Н. И. Подвойский говорил, что, обсуждая вопрос об организации Красной Армии, Советское правительство рассчитывает, что «для создания ядра, из которого будет черпаться запас для отсылки на фронт в оставшийся там скелет армии», можно будет использовать безработных рабочих Петрограда и Москвы. Н. И. Подвойский предложил главные усилия в строительстве Красной Армии направить на формирование ее частей в тылу, т. е. передвинуть центр тяжести этой работы из действующей армии в среду трудящихся города в деревни. Выдвигая это предложение, Н. И. Подвойский учитывал как общее настроение старой армии, так и первые итоги записи добровольцев в ряды социалистической армии на фронте. Общее настроение солдатской массы не сулило успеха делу создания новой армии на фронте. Оттуда приходили сводки одна тревожнее другой. 5 января штаб Северного фронта телеграфировал Ставке, что случаи ухода с позиций целых частей и одиночных солдат стали обычным явлением. «Дезертирство, – говорилось в сообщении штаба фронта, – растет и принимает все большие и большие размеры» [126] . Из 3-й армии Западного фронта сообщали, что солдаты не желают заступать на позицию, «считают войну законченной, ожидают прихода на смену Красной гвардии. Дезертирство растет, и скоро на позиции останутся одни штабы и остатки имущества» [127] . Солдаты, устав от ужасов войны, были не в силах оставаться больше в окопах и неудержимо рвались домой.
124
Там же, ф. 2, oп. 1, д. 63, л. 1.
125
Ввиду того, что протокол заседания не раскрывает основное содержание доклада Н. И. Подвойского, мы используем сведения об этом докладе, опубликованные в его статье «От Красной гвардии к Красной Армии» («Историк-марксист», 1938, кн. 1, стр. 28).
126
ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 215, л. 56.
127
ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 236–237.
Ясно, что при таких настроениях солдат трудно было ждать хороших итогов записи добровольцев на фронте. Так оно и было в действительности. На Северном фронте, где предполагалось предварительную запись добровольцев окончить к 15 января, к этой дате в Красную Армию записалось лишь около 7500 человек [128] . Не лучше было положение и на других фронтах. Из штаба Западного фронта сообщали, что новые формирования до сего времени не дали осязательных результатов [129] .
128
ЦГВИА, ф. 2031, oп. II, д. 215, л. 104–105; оп. 2, д. 401, л. 124, 138–140.
129
ЦГАСА, ф. 3, т. 1, д. 16, л. 236–237.
Н. И. Подвойский имел серьезные основания для того, чтобы предложить все усилия в строительстве Красной Армии сосредоточить в тылу. Однако Н. В. Крыленко не согласился с Н. И. Подвойским и продолжал настаивать на развертывании формирования Красной Армии на фронте. Но совещание отвергло предложение Н. В. Крыленко и поддержало Н. И. Подвойского [130] .
Приняв предложение Н. И. Подвойского, совещание обсудило вопрос о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Выступая с докладом о создании Красной Армии, Н. И. Подвойский указал на то, что Совет Народных Комиссаров организовал коллегию из четырех членов для организации Красной Армии [131] . Совещание приняло также проект декрета Совета Народных Комиссаров о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению РККА, подготовленный Временным бюро.
130
Н. И. Подвойский. От Красной гвардии к Красной Армии. – «Историк-марксист», 1938, кн. 1, стр. 23; он же. Ленин и организация Красной Армии, стр. 9.
131
На этом заседании впервые упомянуто о создании этой коллегии. Создание Всероссийской коллегии следует отнести не к 19 декабря 1917 г., как это утверждал Н. И. Подвойский, а к 9—14 января 1918 г. (подробно по этому вопросу см.: «История СССР», 1962, № 2, стр. 105.
15 января состоялось второе заседание фронтовых делегатов. На этот раз в центре их внимания был проект декрета Совета Народных Комиссаров об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии, выработанный Временным бюро [132] . С докладом выступил заместитель наркома по военным делам Э. М. Склянский. Совещание единогласно утвердило проект.
В тот же день Наркомвоен внес проекты обоих декретов в Совет Народных Комиссаров для утверждения их Советским правительством. Придавая огромное значение законодательному оформлению создания Красной Армии, В. И. Ленин немедленно включил их в повестку дня проходившего в это время заседания Совета Народных Комиссаров [133] . Но в ходе обсуждения проекта декрета об организации Красной Армии выяснилось, что этот проект
132
ЦГАСА, ф. 2, oп. 1, д. 63, л. 2.
133
«Известия ЦИК СССР и ВЦИК Советов», 23 февраля 1928 г.
В проекте недостаточно ясно определялись классовая природа и назначение армии буржуазного государства, неполно формулировалась цель создания Красной Армии, не раскрывался ее классовый характер и сужалась база, на которой должна была строиться армия Советского государства. Составители проекта не учли экономических трудностей, переживаемых страной, и дали невыполнимые обещания солдатам Красной Армии в отношении материального обеспечения членов их семей. Естественно, что Совет Народных Комиссаров мог принять этот проект лишь с серьезными поправками. Вспоминая об этом заседании Совета Народных Комиссаров, В. П. Затонский писал, что за редактирование проекта декрета взялся В. И. Ленин. «Он заявил, что не закроет собрания, пока этот декрет не будет принят, вооружился пером и начал тут же выправлять декрет, вычеркивать целые параграфы, изменяя редакцию, внося существенные изменения» [134] .
134
В. П. Затонский. На заре Красной армии, – «Гражданская война 1918–1921 гг.», т. 1. М., 1928, стр. 41.
После того как проект декрета был отредактирован В. И. Лениным, он был единогласно принят Советом Народных Комиссаров [135] . Одновременно Совет Народных Комиссаров принял декрет о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии [136] .
Принятием этих декретов завершился начальный и самый трудный период мучительных поисков форм организации вооруженных сил Советского государства.
135
Там же.
136
В дальнейшем эта организация будет именоваться «Всероссийская коллегия».
Боевое крещение Красной Армии
Красная Армия была в стадии становления, когда на долю Советской республики выпало тяжелейшее испытание. 27 января делегации держав Четверного союза в Брест-Литовске предъявили условия, на которых они соглашались заключить мирный договор с Советской республикой. Они потребовали аннексии Польши, Литвы и значительной части Белоруссии, Латвии и Эстонии. По существу Советскому правительству был предъявлен ультиматум: или удовлетворение территориальных притязаний – тогда мир, пли отклонение этих требований – тогда война.
Предъявляя ультиматум, германское правительство и его военное командование были хорошо осведомлены о военно-экономическом и внешнеполитическом положении Советской республики. Они считали, что если ультиматум будет отвергнут и можно будет продолжать войну, так как Советская республика, утратившая обороноспособность, окажется в критическом положении и вряд ли сумеет воевать, тогда Германия и ее союзники получат богатейшую военную добычу.
Военное положение Советской республики к концу января 1918 г. было действительно трудным. Перед лицом такого грозного врага, как державы Четверного союза, она была беззащитна. Красная Армия только создавалась, а старая русская армия доживала последние дни. Боевой состав фронтов продолжал катастрофически падать. Для примера возьмем Северный фронт, прикрывавший столицу Советской республики Петроград. Если к 1 ноября 1917 г. в строевых частях этого фронта имелось 356 995 человек, то к 12 января 1918 г. стало лишь 154 573 человека [137] . Не лучше обстояло дело и на других фронтах [138] . Дезертирство изо дня в день увеличивалось. По неполным подсчетам штаба Северного фронта, в начале января 1918 г. в неделю из каждого корпуса дезертировало до 500 солдат [139] . По мере того, как переговоры в Брест-Литовске затягивались, дезертирство росло и приняло колоссальные размеры. Штаб Западного фронта в конце декабря 1917 г. – начале января 1918 г. в ряде телеграмм в Ставку доносил: «…боевого фронта фактически не существует, солдаты массами уходят самовольно в тыл, и в случае наступления немцев нет никакой надежды задержать германские войска ни на рубеже бывших позиций первой полосы, ни на каких бы то ни было позициях в тылу» [140] . В середине января 1918 г. из штаба Западного фронта в Ставку стали поступать сведения о полном развале обороны. В донесении от 15 января сообщалось, что в 15-м армейском корпусе 3-й армии в результате массового дезертирства оголились позиции: «…15-верстный участок от Петруши до Лесные-Муляры занят тремя ротами до 35–40 штыков в каждой; участок от Лесные-Муляры до Авласы никем не занят; окопы на перешейке озер Мядель и Нарочь никем не заняты, хотя официально там считается восемь рот, но они находятся в тылу» [141] . В 3-м армейском корпусе 10-й армии пехота и артиллерия 5-й и 27-й пехотных дивизий оставили позиции и ушли в тыл. Дезертировавшие солдаты часть вооружения бросили на дорогах. Готовились уйти в тыл солдаты 73-й пехотной дивизии [142] . 516-й полк 2-й армии ушел на станцию Люсино и потребовал отправки в Екатеринбург [143] . В донесении от 17 января из штаба этого же фронта поступило сообщение о том, что в 35-м армейском корпусе 3-й армии три роты были посланы на вокзал для несения службы, но все солдаты дезертировали и разъехались по домам [144] .
137
ЦГВИА, ф. 2000, oп. 1, д. 1893, л. 29–30, 71–72, 145–146, 165, 178–180, 206–207; ф. 2031, oп. 1, д. 1:145, л. 2, 9, 18, 25. Дата 1 ноября взята как исходная ввиду того, что демобилизация еще не началась, а дата 12 января дает возможность проследить состояние фронта после демобилизации ряда возрастов.
138
ЦГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1889, л. 295, 308, 324, 357–360, 362–363, 365–368, 373; д. 1891, л. 30–31, 90, 92, 139–140, 152–153.
139
Там же, ф. 2031, оп. 1, д. 215, л. 56.
140
ЦГАСА, ф. 3, оп. 1, д. 16, л. 230.
141
Там же, л. 236–237.
142
Там же.
143
Там же.
144
Там же, л. 238–239.