От убийства до убийства

Адига Аравинд

– А сколько возьмете, дяденька, чтобы отвезти нас туда?

Водитель оглядел братьев с головы до ног, потом с ног до головы, словно прикидывая их рост, вес и нравственные достоинства.

– Восемь рупий.

– Это слишком много, дяденька! Возьмите четыре!

– Семь двадцать пять, – ответил водитель и ткнул пальцем: садитесь. А затем заставил их, ничего не объяснив, ждать в тележке, держа на коленях мешки.

Вскоре двое других пассажиров поторговались с ним относительно места доставки и цены и

тоже погрузились в тележку; один из них молча плюхнулся на колени Кешавы. Однако водитель так и не стронулся с места. И только когда еще один пассажир уселся за его спиной, когда в рассчитанную на троих тележку набилось шесть человек, водитель начал бить ногой по педали своего драндулета.

Как и куда они ехали, Кешава почти не видел, первыми его впечатлениями от Киттура стали: мужчина, сидевший у него на коленях, запах касторового масла, которым этот мужчина намаслил волосы, и дуновения дерьма, исходившие от него, когда он подергивался. Ссадив переднего пассажира, а за ним и двух задних, авторикша покружил немного по темной и тихой части города и повернул на новую громыхающую улицу, залитую белым светом мощных газовых ламп.

– Это Центральный рынок? – прокричал Виттал водителю, и тот указал на вывеску:

МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РЫНОК КИТТУРА:

Всевозможные овощи и фрукты превосходной свежести и по честным ценам

– Спасибо, брат, – сказал, преисполнившись великой благодарности, Виттал. И Кешава тоже поблагодарил водителя.

Выгрузившись из тележки, они снова оказались в самом средоточии света и шума и замерли, ожидая, когда глаза их привыкнут к окружающему хаосу.

– Брат, – сказал Кешава, взволнованный тем, что он увидел вдруг нечто знакомое. – Брат, разве мы не отсюда уехали?

Тут они огляделись вокруг и поняли, что стоят всего в нескольких футах от места, в котором высадил их водитель автобуса. Как они проглядели вывеску, все время находившуюся прямо за ними, ни один, ни другой понять не смогли.

– Нас надули! – взволнованно сообщил Кешава. – Моторикша надул нас, брат! Он…

– Заткнись! – И Виттал ударил брата по затылку. – Это ты во всем виноват! Разве не ты захотел взять моторикшу?

В братьях-то они состояли всего несколько дней.

Кешава был смуглым, круглолицым, а Виттал – высоким, тощим, светлокожим, и лет ему было на пять больше. Мать их давно умерла, а отец куда-то запропал; мальчиков взял к себе дядя, и росли они среди своих двоюродных братьев (которые называли их просто «братьями»). Потом умер и дядя, а тетя призвала к себе Кешаву и сказала, что он должен поехать вместе с Витталом, которого отправляли в большой город, чтобы он там работал у родственника, владевшего бакалейной лавкой. Тогда-то они и узнали, что их

связывает друг с другом нечто большее, чем с прочими братьями, двоюродными.

Известно обоим было только одно: родича следует искать где-то на Центральном рынке Киттура. И все. Робея, они углубились в темноту той части рынка, где торговали овощами, а после проникли через заднюю дверь в ангар, освещенный гораздо лучше, поскольку в нем продавали фрукты. Они поднялись на второй этаж по лестнице, ступени которой были усеяны подгнившими плодами и мокрой соломой. И спросили:

– Скажите, как нам найти лавку нашего родственника? Его зовут Джанардхана, он из Деревни Соляного Рынка.

– Это какой же Джанардхана – Шетти, Рай или Падивал?

– Не знаю, дяденька.

– А кто он, ваш родственник, – бант?

– Нет.

– Не бант? Может, джайн?

– Нет.

– Тогда какой же он касты?

– Он хойка.

Хохот.

– На этом рынке хойка нету. Одни муслимы и банты.

Однако мальчики выглядели такими растерянными, что мужчина, с которым они разговаривали, пожалел их, порасспросил кой-кого и выяснил, что у каких-то хойка и вправду имеется лавка – и совсем рядом с рынком.

Они спустились по лестнице, снова вышли на рынок. Лавку Джанардханы, объяснили им, легко узнать по плакату, на котором изображен мускулистый мужчина в белой майке. Такого не проглядишь. Они переходили от лавки к лавке, пока Кешава не воскликнул:

– Вот он!

Под изображением мужчины с большими мышцами сидел тощий, небритый владелец лавки, что-то читавший, спустив на кончик носа очки, в записной книжке.

– Мы ищем Джанардхану, который из деревни Гурупура, – сказал Виттал.

– А зачем вам знать, где он есть?

Тощий мужчина уставился на них с большим подозрением.

И Виттал выпалил:

– Дяденька, мы из вашей деревни. Ваши родичи.

Лавочник вытаращил глаза. Потом облизал кончиком языка губы и перелистнул страницу записной книжки.

– С чего это вы взяли, что мы – родичи?

– Так нам сказали, дяденька. Наша тетя сказала. Одноглазая Камала.

Лавочник положил записную книжку на землю.

– Одноглазая Камала… ага, понятно. А родители ваши где?

– Матушка померла много лет назад, после того как родила Кешаву – вот этого. А четыре года назад и отец от нас отказался – просто взял да и ушел.

– Ушел?

– Да, дяденька, – подтвердил Виттал. – Одни говорят, что он ушел в Варанаси, чтобы практиковать йогу на берегу Ганга; другие – что в святой город Ришикеш. Мы его уже много лет не видели, а растил нас наш дядя Тхимма.

– Ну а он?..

– А он в прошлом году помер. Мы и остались бы дома, да только для тети нас оказалось слишком много, всех прокормить она не может. А в этом году еще и засуха сильная была.