От всего сердца

Гудмэн Джо

— Я и не думал делать из тебя циркового медведя.

Беркли безрадостно усмехнулся.

— Я была в Сиднейском квартале, Грей. Я видела несчастное животное, прикованное цепью у входа «Бешеного гризли». Мой поводок лишь немногим длиннее.

Грей потянулся к ней, но она оказалась проворнее. Отдернув руку, как только его пальцы коснулись ее запястья, Беркли вскочила с кровати, не оглядываясь, вышла в гардеробную и захлопнула за собой дверь.

В тот день Беркли не перенесла свои платья в номер Грея и не пришла к нему вечером. Она забрала шкатулку с серьгой с его камина и вернула ее на прежнее место.

Ни в этот, ни в последующие дни Грей не просил ее

провести с ним ночь. Казалось, его ничуть не интересует, где обретается Беркли.

На людях они держались с холодной вежливостью и избегали встреч наедине. Ради собственного спокойствия Беркли продолжала звать его Греем, когда они вместе спускались в игорный зал. Слухи об их близости уберегали девушку от домогательств посетителей. Но служащих «Феникса» было трудно обмануть. Для них Грей и Беркли оставались мистером Джейнуэем и мисс Шоу.

— Сэм хочет обзавестись ледорубом, — сказал ей как-то раз Нат.

Беркли постучала пальцами по книжной странице, призывая мальчика вернуться к уроку чтения. Они сидели за игорным столиком неподалеку от входа в «Феникс». Кроме Сэма, возившегося за стойкой, в зале не было ни души. Все утро и несколько послеобеденных часов двери отеля были открыты только для постояльцев и обслуги. Это время посвящалось наведению порядка. Сэм Хартфорд производил учет, составлял заказы и пополнял припасы в таверне. Доннел Кинкейд оценивал ущерб, наносимый каждую ночь кем-нибудь из разбушевавшихся гуляк, и руководил ремонтными работами в игорном зале и расположенных над ним комнатах. Из кухни в задней части здания доносился зычный голос Энни Джек. Она отдавала распоряжения помощникам, хотя большую часть работы делала сама. Чтобы обслуживать постояльцев и посетителей игорного зала, требовалось тридцать человек — закупщики и музыканты, уборщики и официанты. Теперь, когда все жилые помещения были заняты, в обеденном зале второго этажа постоянно находилось несколько гостей. В любое время суток лестница, ведущая из кухни в обеденный зал, была самым оживленным местом в отеле.

В дневные часы Грей изредка показывался на людях. Если у него не было дел в банке, порту или конторах поставщиков, он уединялся в кабинете с Шоуном, проверяя финансовые книги и занимаясь делами иных своих предприятий.

Пока двери «Феникса» были закрыты, Беркли пользовалась относительной свободой. Теперь, когда Майк пошел на поправку и собирался в путь на Восток, она все больше времени уделяла Нату, оберегая его от стычек с Греем. Чтобы избежать этих стычек, Беркли непрерывно занимала мальчика каким-нибудь делом. Нат был готов услужить любому постояльцу или работнику «Феникса», но наибольшим его расположением пользовалась Беркли. Когда она решила по утрам после завтрака учить его чтению и письму, он с удовольствием принял ее предложение. Если Беркли отправлялась на прогулку или по магазинам, Нат неизменно сопровождал ее. Он разделял с Беркли каждую трапезу, если, конечно, она не хотела уединиться. Девушка удерживала его от шалостей и проказ и спасала от одиночества.

До сих пор такой распорядок устраивал их как нельзя лучше. Вот почему Беркли очень удивилась, когда Нат закрыл учебник Эмерсона.

— Это обязательно? — жалобно спросил он.

— О чем ты меня спрашиваешь, Нат? Секунду назад ты говорил что-то о ледорубах. Порой мне трудно уследить за ходом твоих мыслей.

За время пребывания в «Фениксе» щеки Ната немного округлились. Он улыбнулся от уха до уха:

— Между прочим, мистер Джейнуэй частенько говорит о вас то же самое.

Беркли вздохнула. Обаятельная улыбка Ната ничуть не смягчила ее.

— Мы

с мистером Джейнуэем отлично понимаем друг друга. А тебе, Натаниэль, не следует повторять чужие слова, в которых ты не разобрался.

Услышав, что Беркли назвала его полным именем, мальчик встрепенулся.

— В таком случае я не скажу вам, что говорил Сэм насчет ледоруба.

— Я не знаю даже, что это такое. — Беркли подняла палец, давая Нату понять, что не желает выслушивать его объяснения. — Давай-ка лучше спросим самого Сэма. — Она заговорила чуть громче, чтобы ее голос донесся до стойки бара:

— Сэм, я отлично знаю, что ты слышишь нас обоих. Зачем Нат завел разговор о том, что тебе нужен ледоруб?

Голова Сэма поднялась над столешницей бара.

— Чтобы колоть лед? — предположил он, бросив на мальчика кислый взгляд.

— Нет, Сэм, — возразил Нат. — Помнишь, что ты сказал сегодня утром после завтрака? Мы все сидели за столом, не было только мистера Джейнуэя и мисс Шоу. Доннел заметил, что отношения между ними становятся все холоднее, а Шоун добавил, что теперь будет являться к завтраку в пальто. Тогда ты рассмеялся и сообщил, что собираешься обзавестись этим чертовым ледорубом. — Нат посмотрел на Беркли:

— Прошу прощения за ругательное слово. Я лишь повторил то, что слышал. — Он вновь взглянул на Сэма:

— Помнишь, Сэм?

— Что-то не припомню, чтобы я ругался. — На покрасневшем лице Хартфорда появилось предостерегающее выражение. — Мисс Шоу требует, чтобы мы не сквернословили при тебе.

— Но в остальном Нат не ошибся? — осведомилась Беркли.

— Кажется, нет. — Сэм начал стирать с крышки бара воображаемое пятно.

— Вы сплетничаете обо мне и мистере Джейнуэе?

— Нет, леди. — Сэм трудился все усерднее. — Во всяком случае, сплетен мы не распускаем. Но сегодня утром было холодновато, и нам показалось, что оладьи Энни покрылись ледком вроде того, что чувствуется в ваших с мистером Джейнуэем разговорах. Вы держитесь любезно, но слишком уж отчужденно. И даже не обладая вашими способностями, каждый увидит, что вам не по себе, а мистеру Джейнуэю и вовсе худо. Мы с Доннелом заметили, что все это началось с той поры, когда здесь появился Нат. Шесть недель, ну, может, днем больше или днем меньше. Естественно, пошли пересуды…

Помолчав, Беркли забрала у Ната учебник и поднялась.

— Мне очень жаль, что мы поставили тебя и других в столь неловкое положение.

Сэм бросил тряпку.

— Эх-хх… Послушайте, мисс Шоу, не принимайте все это так близко к сердцу. Кажется, я тут нагородил чепухи.

— Нет, ты совершенно прав. — Беркли грустно улыбнулась. — Пожалуй, мне пора.

Нат встал. Сэм прикоснулся пальцем к шляпе. Они смотрели, как Беркли поднимается по лестнице, и когда она скрылась в коридоре, обменялись встревоженными и чуть укоризненными взглядами.

Беркли вернулась в игорный зал в шесть часов. Грей пришел несколькими минутами ранее и, заняв свое привычное место у конца стойки, рядом с входной дверью, приветствовал проходящих мимо него посетителей. Он увидел в зеркале отражение Беркли, спускавшейся по лестнице. Юбка ее платья из кремового шелка легко колыхалась. Она словно плыла. Оттуда, где стоял Грей, казалось, что ее рука скользит над перилами, служившими ей не столько опорой, сколько связью с грешной землей.

Грей видел, что взоры всех мужчин, заметивших появление Беркли, устремляются на нее. Застывшая на ее лице улыбка была обращена ко всем вместе, но ни к кому по отдельности. Глаза Грея и Беркли на мгновение встретились в зеркале. Грей повернулся к ней, но она уже отвела взгляд.