От января до марта один шаг
Шрифт:
Леда так поняла, что граф обращался к вознице, но тот не ответил. Карета начала разгоняться, часть звуков стихла.
– Илир?!
– повторил граф.
– Ты меня слышишь?
– Ваше величество, на нас напали!
– отозвался возница испуганно.
– Огромный черный пес. Возможно черный волк.
– Черный волк?
– удивился Аластр.
– Почему вы не расстреляли его из лука?!
– Зверюга оказалась умнее нас, - отозвался Илир.
– Потому убега....
Вместо окончания предложения послышался сдавленный крик. Карету занесло вправо, и она крутанулась подобно волчку
– Держись, - крикнул Аластр. В тот же миг карета шумно, дребезжа стеклами, повалилась на землю. Пассажиров швырнуло к стене и все стихло. Леда прислушалась, и не услышала ни ржания коней, ни криков людей, лишь завывания начинающейся вьюги долетали до ее ушей.
– Все кончилось?
– спросила она испуганно.
Что-то пробарабанило по противоположной, находившей теперь вверху дверце кареты. Изловчившись, Леда повернула голову в сторону окошечка и увидела два сапфирово синих глаза. Она вдруг вспомнила, что видела уже эти глаза перед самым сватовством.
«Вот тебе и хорошая примета, - подумала она отстраненно.
– Лучше не бывает».
– Леда, - тихо шепнул ей на ухо граф.
– Дай свой кинжал. Я видел его в твоем сапоге, когда ты поднималась в карету. За арбалетом тянуться долго, так что давай. А сама прикройся шкурой, чтобы эта тварь тебя не достала.
Не дослушав, девушка выудила оружие из сапога. Граф нахмурился, но кинжал - совсем небольшой, длинной чуть больше ладони - все же взял. Взял, выставил вперед, ткнув острием в дверь кареты. Потом припер боком к сидению накрывшуюся шкурой Леду и с силой, поморщившись, пнул дверь.
Какие-то пару секунд стояла пугающая тишина, а потом, насколько Леда могла видеть, внутрь кареты кинулся уже знакомый ей пес. Глаза его горели, из раскрытой пасти стекала слюна, морда была ощерена в беззвучном, злобном рыке. Он обрушился на Аластра, однако тут же заскулил. На лицо Леды брызнула кровь из горла животного, в которое угодил ее кинжал. Пес заскреб лапами и залаял, пытаясь достать до Аластра, но тому удавалось уворачиваться. Прошла пара мучительных минут. Кровь пса залила одежду графа и шкуры, однако животное все же затихло и обвисло в руках графа не подавая признаков жизни.
Леда заплакала - то ли от страха, то ли от боли в голове, которой она ударилась о стену. Ей было боязно смотреть на пса, но пугало ее даже не это. Она вспомнила отца, который бросился с топором на жрецов, и вдруг поняла - спустя много лет - почему он это сделал. Он защищался. Защищался так же, как защищались сейчас они с Аластром. Только нападала на него не собака, а люди.
Тем временем Аластр отпустил пса, и тот рухнул рядом с ними. Морщась, граф начал подниматься на ноги. Выглянул из кареты, выругался. Леда с ужасом покосилась на лежащий рядом с ней труп животного и отодвинулась подальше. Ей казалось,
– Лошади разбежались, - сказал Граф.
– Возница мертв. Съездили, называется, в гости к соседу-барону.
Он вылез из кареты, а потом подал руку Леде.
– Давай, - сказал он.
– Ты ведь не хочешь сидеть там, с этой собакой?
Кивнув, девушка приняла протянутую ладонь и кое-как выбралась из кареты. Кринолин ей отчаянно мешал, юбка порвалась, а на руках было множество царапин от битого стекла.
На улице валил снег и дул шквальный ветер. Единственным островком света на всей дороге являлась их перевернутая карета. Леда обошла ее и увидела, что у левого, находящегося теперь внизу полоза действительно притаилась подлая канава.
– Может. Попробуем ее перевернуть?
– спросила отсторожно девушка.
– А потом сами впряжемся и поедем, да?
– спросил раздраженно Аластр.
– Какая разница?! Пускай валяется. Пойдем к барону пешком.
– По такому бурану?
– с ужасом спросила Леда.
– Да еще и в темноте?
Граф прикусил губу и промолчал. Потом обошел карету и уперся в нее руками, пытаясь пододвинуть к канаве. Улыбнувшись, Леда кинулась ему помогать. Кое-как, по снегу, они подвинули громадину к яме, а потом толкнули. Карета тяжело, дважды качнувшись из стороны в сторону и хрустнув полозьями, перевернулась. Граф убрал со лба несколько выбившихся прядей и довольно кивнул Леде.
Пса на снег вытаскивал Аластр. Леда тем временем вытрясла шкуры от осколков. Несколько особо запачканных кровью она выбросила на снег. Волшебный горячий камешек найти было не сложно, ведь он светился теплым желтым светом. Понимая, что дар Июля горячий, Леда поддела его тем, что осталось от лампы - небольшой железкой, в которой он и лежал ранее. Только вот по камню проползла от удара заметная трещина. Он перестал так ярко светиться, как раньше, и сильно остыл.
– У нас проблемы, - показав графу камень, сказала Леда.
– Смотрите.
– Да, плохо дело, - вздохнул тот.
– Придется как-то продержаться до утра. А утром отправимся в сторону баронского поместья пешком.
В карете царил ровно такой же холод, что и снаружи. Граф поплотнее закрыл двери, внешнее стекло одной из которых украшала паутинка трещин. Дуть перестало, однако температура почти не повышалась. Волшебный камень лежал в железном поддоне еле-еле теплый. У Леды уже начинали стучать зубы, да и у Аластра, видно, тоже.
– Ладна, - сказал граф ворчливо.
– Иди сюда.
С этими словами он освободил место справа от себя и похлопал по сидению рукой. Леда смущенно покраснела, но ей действительно было слишком холодно, чтобы отказываться от такого предложения. Смущенно опустив глаза, она присела рядом с графом. Тот подтянул ее за талию к себе, накрыл шкурами и, наклонившись, поставил жестянку с даром Июля ей под кринолин.
Постепенно Леда начала отогреваться, хотя смущение ее и не проходило. Граф, скинувший свой перепачканный кровью камзол, остался в одной рубашке и оказался на удивление теплым для своего прохладного характера. Он тоже, кажется, был смущен, и смотрел в окно, где бесновалась метель.