От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941-1945
Шрифт:
После моего доклада и некоторых замечаний командующего я понял, что он весьма удовлетворен. Командующий сказал: «Сохранение документов, их оформление и доклад достойны офицера Генерального штаба». При этом он спросил, что я кончал (какую академию)? Я доложил, что кроме пехотного училища (сокращенного срока – полтора года и 1 месяц курсов) – ничего. Правда, один год я служил начальником штаба полка под руководством подполковника Кострова. Этим докладом командующий остался доволен. Высказал свое одобрение по этому поводу и мой тогдашний близкий товарищ и друг Николай Васильевич Огарков (к этому времени он закончил инженерный факультет Военной академии
Дела в последующем пошли хорошо. Командование дивизии стало мне многое доверять и поручать.
В начале августа командование и штаб 19-й армии стали нас часто привлекать к занятиям с реальными расчетами по обстановке. Обычно от дивизии участвовали: командир дивизии полковник А. Н. Величко, командующий артиллерией, начальник оперотделения и дивизионный инженер. Когда мы вросли в обстановку, командир дивизии приказал мне совместно с дивизионными инженерами провести рекогносцировку на левом фланге дивизии в направлении высоты 200 примерно в 7–8 километрах от горы Тойва на запад. Эта дорога и высота вывели в последующем в тыл верманской оборонительной линии немцев.
Левый фланг упирался в северо-западный берег озера Толванд, протянувшегося с востока на запад на 50 километров и шириной до десяти километров. К нему с севера подходила водная система Верман (переплетение различного размера озер, горных рек и речушек), по которой проходил передний край нашей обороны. В опорных пунктах на горе Тойва, на южном берегу озера, расположился наш отдельный лыжный батальон с задачей прикрытия левого фланга дивизии и в целом 19-й армии. Далее на юг, до лоухского направления, пространство протяженностью в 80–100 километров (почти по нашей старой государственной границе) прикрывалось пограничными заставами. Нас интересовала высота 220, расположенная в 7–8 километрах от горы Тойва, с которой на большую глубину просматривался противник.
Группе под моим началом была поставлена задача: разведать подходы к высоте; проходимость всеми видами боевой техники, в том числе танками; наличие опорных пунктов противника; условия наблюдения; возможности овладения высотой 220.
В состав группы вошел и дивизионный инженер Н. В. Огарков – будущий маршал и начальник Генерального штаба Советской армии. На рассвете 11 августа мы верхом на лошадях отправились на прибрежную базу, где была подготовлена переправа. По пути проверили состояние опорных пунктов во второй полосе обороны. Ночью переправились на весельных лодках на южный берег озера, ширина которого в этом месте достигала восьми километров. При подходе к берегу мы попали под артиллерийский обстрел, но обошлось без потерь. Пришлось нам поработать веслами!
На берегу нас встретили саперы, подчиненные Николаю Васильевичу. При встрече я увидел, что они его не только уважают как начальника, но чисто по-человечески любят. Николаю Огаркову тогда шел 27-й год, выглядел он энергично и даже моложе своих лет.
Уточнив маршрут и задачи, мы выслали головной дозор и вышли по проходам в наших минных полях за передний край обороны. Впереди со мной шли Николай Васильевич и командир отдельного лыжного батальона майор Николай Колчин. (Тому исполнился 21 год. Вот какие юные офицеры делали победу в Великой войне!) Высланный вперед дозор доложил: на нужной нам высотке пехотное отделение противника оборудует окопы. Мы решили обойти их с флангов и взять в плен. Но нас они тоже каким-то образом обнаружили.
Шли молча, бесшумно и, как мы быстро ни старались, однако потратили
Первое, что мы увидели, были только что покинутые, еще «теплые» окопы немецких солдат.
– Чую по запаху серы, – объяснил комбат Колчин.
Серу немцы применяли для борьбы со вшами и чесоткой, которые им изрядно досаждали. Армия цивилизованного европейского государства постоянно страдала от последствий нездорового образа существования. А в наших советских окопах таковое было редкостью. Интересное противоречие…
С вершины высоты открылся красивейший вид: растянутым эллипсом блистало зеркало озера Толванд, далее ярко зеленели хвойные леса с вкраплениями многочисленных небольших озер. За час мы выполнили поставленные задачи. Без помех мы осмотрели местность, уточнили карты, наметили маршруты для выдвижения войск. День был светел и тих, все кругом отлично просматривалось до десяти километров, в том числе передний край противника севернее озера Толванд. Задача выполнена, мы возвращаемся. Материалы разведки были использованы при нанесении войсками 19-й армии вспомогательного удара в обход с юга немецкой группировки на кандалакшском направлении.
Мы возвращались в расположение лыжного батальона, который тогда прикрывал левый фланг дивизии и армии. Тут я вспомнил, что сегодня, 12 августа, день моего рождения. Мне исполнилось 24 года!
И я решил: если все пройдет благополучно, то в расположении лыжного батальона сообщу, что сегодня мой день рождения. Вернулись мы к закату солнца. И тут командир батальона Колчин заявляет:
– Товарищ подполковник! Разрешите поздравить вас с днем рождения, а всех нас – с благополучным возвращением. Приглашаю на обед и ужин сразу.
Оказалось, Николай Огарков, ранее узнав о дате моего рождения от начальника отдела кадров дивизии, скрытно от меня сообщил комбату. Событие мы отметили по-братски. Надо сказать, такие вылазки редко проходят без потерь. И видимо, от большого нервного напряжения нас и водка не брала. На двоих с Николаем мы опустошили восьмисотграммовую фляжку. В жизни я ни до того, ни после столько не пил!
А в день моего пятидесятилетия в дивизию прибыл приказ министра обороны о моем назначении заместителем командующего войсками Приволжского военного округа по вузам и вневойсковой подготовке. На этой должности я прослужил до конца января 1977 года, затем был назначен для прохождения дальнейшей службы в Главное управление военно-учебных заведений Министерства обороны СССР. А в марте 1988 года был уволен в отставку по болезни и выслуге лет. В этих нескольких строках послужного списка долгие годы воинской службы в мирное время; останавливаться на них нет необходимости.
Ибо, как определено в начале книги, задача автора не описание быстротекущих дней, лишенных чрезвычайности. Впрочем, не исключено, что задача выбора нами решается не от случая к случаю, а ежесекундно или даже ежемгновенно. И всегда готовый низринуться топор рока постоянно висит над каждым…
Вот, отвлекся на философское обобщение только что написанного, и память вернула к военному эпизоду, когда я находился в десяти минутах от неминуемой смерти…
На рассвете мы переправились на северный берег, где нас ожидали отдохнувшие лошади и мой Евфрат – конь, с которым я воевал с сорок второго года до конца войны.