От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941-1945
Шрифт:
Я и Н. В. Огарков были награждены орденами Отечественной войны I степени и болгарскими орденами «За храбрость». Для меня это были третий и четвертый ордена.
К этому времени в дивизию прибыл из госпиталя генерал-майор Величко и вступил в командование дивизией. Опять новая задача, опять марш и сосредоточение дивизии южнее города Калошвар с задачей разгрома противника и овладения венгерским городом Надьканижа.
Операция по захвату города Надьканижа и всего нефтедобывающего района Венгрии началась в первых числах апреля и вначале проходила с большим напряжением. Контратаки противника следовали одна за другой, и это понятно, так как наши успешные
122-я стрелковая дивизия в начале операции находилась во втором эшелоне 57-й армии, однако после полудня первого дня операции она была введена в бой, так как действовавшая впереди 212-я стрелковая дивизия несколько снизила темпы наступления. Наша дивизия имела в первом эшелоне два полка (420-й и 715-й). С ходу введенные в бой, они быстро опрокинули противостоящего противника и стали стремительно продвигаться в направлении города Надьканижа, до которого к ночи осталось пройти 10–15 километров.
С рассветом полки ворвались в город, и это было так внезапно для противника, что полуодетые немецкие офицеры выскакивали из теплых постелей и пускались наутек. К утру был захвачен центр города. Части вышли к западной окраине, где немцы стали оказывать ожесточенное сопротивление по рубежу реки (названия не помню), особенно из района мукомольного завода и мясокомбината. Командир дивизии, я и небольшая группа связистов вышли к железнодорожной линии на северо-западной окраине города и залегли, попав под сильный обстрел прямой наводкой артиллерии, танков и самоходок. В расположенном рядом с железной дорогой доме с подвалом мы организовали пункт управления, откуда руководили действиями частей по очистке города от немцев. Пока я налаживал связь с частями, командир дивизии с дивизионным инженером, используя складки местности и закрытые участки, отправились к мясокомбинату, где шел особенно упорный бой.
С установлением связи я получил задачу от командира дивизии срочно прибыть в левофланговый полк, где в районе мукомольного завода шел бой. С прибытием на место я выбрал участок на крыше завода, где со всех сторон были уложены бетонные плиты, установил стереотрубу, организовал связь с командиром дивизии, и сразу же дело пошло веселее, так как, управляя боем с этих двух пунктов, нам было легко увязывать взаимодействие частей в ходе самого боя и наблюдать его результаты. К ночи город был полностью очищен от противника, и с рассветом части дивизии стремительно стали продвигаться в направлении стыка трех границ: Венгрии, Югославии и Австрии. 4 апреля мы подошли к границе с Югославией, а это означало, что вся Венгрия была очищена от немецких войск.
Много было тяжелых моментов до выхода к реке Мур (приток реки Правы), но было и радостно видеть, как встречали нас жители сел и городков Югославии. Развивая наступление, дивизия вышла к реке Мур, что юго-восточнее города Мурски-Собота. Здесь мы вновь были остановлены обороной немцев на этом рубеже. Наступавшие левее нас части 1-й Болгарской армии были также остановлены в междуречье Дравы и Мура.
К 9 апреля мы получили задачу: оставив прикрытие на достигнутом рубеже, всеми частями переправиться через реку Мур в 10–15 километрах восточнее деревни Одранцы. 1-я Болгарская армия развивала наступление на левом крыле 3-го Украинского фронта в направлении: Гановиц, Марибор в междуречье рек Ярава и Мур. В связи с медленным продвижением войск армии командующий 57-й армией принял решение ввести нашу дивизию в бой в общем направлении на Марибор. Местность в междуречье всхолмленная, изобилует большим количеством садов и виноградников. Много старинных подвалов с большими бочками яблочного вина –
С утра 9 апреля дивизия, переправившись через реку Мур, с ходу атаковала противника и вклинилась в его оборону на глубину 3–4 километров. Правый фланг упирался в реку Мур, слева наступали болгарские части. Однако дальнейшее наступление было приостановлено возросшим сопротивлением противника и опасностью образовавшегося разрыва между нашим левым флангом и болгарскими частями.
С утра 10 апреля командованием дивизии принимается решение: ввести в бой 420-й полк из-за левого фланга (на левом фланге наступал 596-й стрелковый полк), обойти противника и выйти на его тылы. Глубина охвата составляла примерно 12–15 километров. Для доведения приказа командиру 420-го краснознаменного стрелкового полка и контроля за его исполнением командир дивизии приказал мне с тремя офицерами и радиостанцией отправиться в 420-й полк.
Быстро развернув полк, мы после десятиминутного артиллерийского налета атаковали подразделения прикрытия и быстро стали продвигаться на левом фланге, встречая незначительное сопротивление отходящих мелких групп противника. К исходу 10 апреля мы захватили населенный пункт (к стыду моему, название его забыл). Организовав прикрытие, мы в течение ночи подтянули весь полк. Дальнейшее продвижение было остановлено сильным артиллерийским и минометным огнем и огнем из стрелкового оружия. Выход полка почти на тылы противника заставил его в течение ночи 11 апреля отойти перед фронтом 715-го и 596-го стрелковых полков, однако он продолжал упорно удерживать большую высоту у самой реки Мур, которая господствовала над всей округой междуречья.
К утру 11 апреля в полк прибыл командир дивизии со всем составом НП дивизии. Я быстро выбрал место, а дивизионный инженер распорядился открыть НП с площадками, траншеями и ходами сообщения для выхода на обратные скаты, где проходила дорога, а дальше стояла небольшая церковь. Ниже находилась усадьба попа.
В течение 11-го и первой половины 12 апреля незначительно, на полтора-два километра, в центре боевого порядка дивизии продвинулся 596-й стрелковый полк. На левом и правом фланге полки успеха не имели. Невдалеке от НП командира дивизии расположился командующий артиллерией полковник Синченко, а несколько позади его командир артиллерийского полка майор Коля Баулин.
12 апреля. Дело шло к обеду, и все, кроме меня, Н. В. Огаркова и связистов, спустились вниз на обед. Мы же продолжали управлять боем. Где-то около 14.00–14.30 командир вернулся и приказал нам отправиться на обед, что мы с большим желанием исполнили.
Возвращаясь с обеда, мы остановились на НП командира артполка, пошутили: уж явно был хороший день, на душе у нас у всех было легко и ничто не предвещало плохого. Помню, мы даже спели какую-то шуточную песенку и отправились по ходу сообщения на НП.
Мы прошли буквально три-четыре шага по траншее: впереди шел Николай, я шел вслед за ним, в это время вокруг стали рваться снаряды. Николай упал, а я на него. Слышу, он кричит: «Ноги, ноги!»
Вначале я подумал, что, падая, я прижал ему ноги, но, встав на колени, я увидел, что он весь в крови.
Я сразу поднял его, посадил на свои плечи и – бегом вниз к домику, где находился медпункт НП, выделенный от медсанбата (по существу, медпункт был представлен санинструктором, который мог делать перевязки). Я уложил Николая на кровать, он был бледен, видимо от потери крови. Мы быстро перебинтовали ноги. В это время я увидел, что сюда же занесли командира дивизии, тоже раненного, но в правый бок. Сам пришел легко раненный в ногу командующий артиллерией корпуса.