От звонка до звонка

Колычев Владимир Григорьевич

Улыбка стала еще подлей, еще гнусней. Калугин хотел сказать еще что-то. Но передумал. Повернулся к Родиону спиной и скрылся из виду. Его место заняли вертухай.

– Космачев, на выход, – угрюмо распорядился крепко сбитый прапорщик с крестьянским лицом.

Родион с удовольствием вышел из камеры и ступил на сухой плиточный пол коридора.

– Лицом к стене! – велел такой же крепкий на вид сержант. – Руки за спину!

В нем не было злости. И на Родиона он смотрел не без уважения. Но это не мешало ему исполнять

свои служебные обязанности. Он должен был перевести его в другую камеру, и он это исполнил.

Две камеры находились недалеко одна от другой. Но отличались как небо и земля. Эта хата напомнила палату «на кресте», в санчасти. Светло, просторно, четыре шконки – две у одной стены, две у другой. Цветной телевизор, два мощных вентилятора, холодильник, шкаф для одежды. Даже ковровая дорожка на полу.

Четыре шконки. И четыре сидельца. А где же пятая койка?

Если ее нет, так какого черта Родиона сюда определили?…

Впрочем, догадаться, для чего, было совсем нетрудно. Достаточно было глянуть на сидельцев. Двое сидели на одной шконке. И не просто сидели, а в обнимку и в одних плавках.

Один нежно гладил другого по ноге. Двое других поднимались навстречу Родиону. И эти оба в одних плавках. Но на ногах – тяжелые ботинки.

На стенах висели «сеансы» – так зэки называют фотоснимки с обнаженными девушками. Но у этих в наличии исключительно мужики. Можно не сомневаться, вся жизнь в этой конуре крутится-вертится вокруг шлаковыводящих органов. Родион почувствовал, как к горлу начинает подступать ком тошноты.

Ясно, к кому он попал. К расистам с приставкой «пидо».

Петушиная пресс-хата.

Понятно, почему здесь нет свободного места. Родион здесь долго не задержится. По замыслу центропидера Калугина, Родиону уготована позорная участь. Эти недоноски должны перевести его из разряда бродяги в сан петуха. Просто и незамысловато. Зато очень надежно.

Родион мог бы усмехнуться. Это не первая его прессовка.

И всегда он как-то выкручивался из тисков. Но для насмешки повода нет. Все слишком серьезно. Если ему везло сто раз, то это не значит, что повезет в сто первый…

– Чего встали? – рыкнул на дырявых Родион. – Сидеть!!!

Наезда не избежать – это было ясно с самого начала. Поэтому нужно наехать первым. Лучшая защита – плотный трамбующий наезд.

Педики слегка растерялись. Лишь слегка и на какие-то мгновения. Они уже всей четверкой стояли в проходе между шконками. И вот-вот должны были ринуться на Родиона.

Сразу вспомнился анекдот про первохода. Назвал каторжан козлами, а потом обижался, что те налетели на него как петухи. Эти как раз и собирались налететь на него как петухи. Почему как?… Губы скривила презрительная усмешка.

– Знаете, кто я? – грозно спросил Родион. – Я судья. За беспредел с вас пришел спросить. Пацанов правильных ломаете, бляди! За это кровью отвечают…

Он

вложил в свой взгляд всю свою внутреннюю силу. Как будто энергетической стеной отгородился от педиков. Они уже готовы были ломануться к нему, но эта стена сдерживала их. Только это ненадолго.

– Будет тебе кровь. – гнусно усмехнулся главпидер. – Целку тебе собьем, будет тебе кровь…

Выблядки ощенились Не смог Родион забить им баки, энергетический щит дал слабину. Сейчас начнется.

Первым в атаку рванул самый здоровый. Родион знал, что делать. Мысленно сорвал с себя предохранительную чеку – мгновение, и он взрывается. Ударной водной сминает бойцового петуха, вбивает ею обратно в проход между шконками. Вместе с ним снопами валятся и все остальные. Но это еще далеко не победа, это всего лишь небольшой выигрыш во времени.

Одной рукой Родион схватился за одну койку, второй за другую. И резким рывком сдвинул обе шконки вместе. Получилось что-то вроде баррикады. Трудно представить себе что-нибудь более ненадежное, чем это препятствие. Ну а если превратить баррикаду в мощный таран? Родион двинул шконки вперед, получилось, что он загнал петухов в загон.

А вот и шампур, на котором можно поджарить петушатннку.

Он воспользовался замешательством педиков, схватил стойку работающего вентилятора, вырвал вместе с мясом электрический шнур и со всей двухсотдвадцативольтной ненавистью вогнал оголенные провода в живот главпидеру.

Хату сотряс дикий вопль, запахло жареным мясом. Родион с трудом оторвал провод от жертвы. Хотел воткнуть его в другого петуха. Но третий не растерялся, вырвал провод из розетки. Грозное оружие потеряло свою кулинарную силу.

В руках четвертого педика блеснуло жало заточки.

Главпидер выбыл из игры. Но его дружки или скорее любовнички рвались к Родиону. И уже ничто не могло их остановить. Разве что очередь из автомата. Но, кроме кулаков и ног, у Родиона нет оружия. Какое-то время он сможет отбиваться. Возможно, сможет укатать двоих. Но третий сумеет подобраться к нему сбоку и всадить в бок заточку.

Пупкари за дверью, конечно, в курсе, что происходит в хате. Но, естественно, вмешиваться в процесс не станут. Кум наверняка об этом позаботился, дал соответствующую отмашку. Неоткуда ждать помощи Родиону…

Он сумел вырубить одного лохмача. Но второй успел вцепиться ему в горло, прижал к двери. Родион изловчился отшвырнуть его от себя. Но потерял при этом время. Краем глаза он успел заметить, как блеснуло сбоку жало заточки.

В самый последний момент дверь резко и с силой открылась, поршнем вытолкнула Родиона в глубь камеры. Заточка ударилась в железную обивку, послышался холостой скрежет. И тут же звук удара. Пупкарь не облажался и со всей силой врезал дубинкой по руке с заточкой. Пика звонко ударилась о бетонный пол.