Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
Мэй улыбнулась.
— Точно. Отличное место, правда?
— Конечно, — согласился Дортмундер и посмотрел на часы.
— У тебя ещё есть время. Тебе ведь к восьми тридцати, так?
— Так.
— Ну, и что ты об этом думаешь?
Дортмундер пожал плечами.
— В принципе, это возможно. Разумеется, затея совершенно бредовая, но… — Не давая Мэй вернуться к обсуждению фильма и задать ему ещё какие–нибудь коварные вопросы, он поспешно добавил: — Впрочем, ещё предстоит решить кучу проблем. Но не исключено, что мы нашли «медвежатника».
— Это здорово.
— Хотя мы по–прежнему не знаем,
— Найдете.
— Вообще–то он довольно большой.
— Нью–Йорк тоже.
Он покосился на нее, не уверенный, что понял, но решил не развивать эту тему.
— К тому же, ещё надо провентилировать вопрос с деньгами.
— Это может представлять проблему?
— Не думаю. Келп должен был сегодня кое с кем встретиться.
Надо сказать, что Дортмундер познакомился с Мэй не очень давно и впервые планировал операцию по этапам при ней, но у него было такое чувство, что она воспринимает это как нечто само собой разумеющееся. Он никогда подробно не рассказывал ей о своем прошлом, но, похоже, ей этого и не требовалось. Это даже как–то успокаивало. Непонятно почему, но Мэй напоминала Дортмундеру его бывшую жену — не потому, что она была похожа на неё внешне, а скорее наоборот — тем, насколько сильно они отличались друг от друга. Да–да, все дело было именно в этой несхожести. Пока Дортмундер не познакомился с Мэй, он бог знает сколько лет даже не вспоминал о своей бывшей жене. Она была танцовщицей, выступавшей под профессиональным псевдонимом Ханибан Базум. Дортмундер женился на ней в Сан–Франциско в 1952 году по пути в Корею — это был единственный раз в его жизни, когда он целиком и полностью был на стороне закона, — и развелся в 1954–м в Рино, сразу после демобилизации. В основном Ханибан интересовала сама Ханибан, но если её внимание привлекало что–то помимо её собственной персоны, она тут же задавала об этом кучу вопросов. По количеству вопросов она могла легко обогнать ребенка, впервые оказавшегося в зоопарке. Дортмундер честно ответил на первые несколько тысяч, пока не понял, что в этой хорошенькой головке ответы никогда не задерживаются надолго.
Более разных людей, чем она и Мэй, было просто невозможно представить — Мэй никогда не задавала вопросов и всегда запоминала ответы.
Доев свои сэндвичи, они вышли из «Блимпи» и остановились на тротуаре перед входом.
— Я поеду на метро, — сказала Мэй.
— Возьми такси.
— Нет. — Она покачала головой, закуривая. — Поеду на метро. После этих сэндвичей у меня от такси начнется изжога.
— Не хочешь пойти со мной?
— Нет, иди один.
— В прошлый раз Марч пришел со своей матерью.
— Нет–нет, я лучше домой пойду.
— Как хочешь. — Дортмундер пожал плечами. — Я ненадолго.
— Тогда до скорого.
Она зашагала к перекрестку, Дортмундер — в противоположную сторону. Время у него ещё оставалось, и он решил прогуляться пешком, что означало — через Сентрал–парк. Некоторое время он в полном одиночестве шел по посыпанной гравием дорожке, как вдруг буквально из ниоткуда под фонарем материализовался приземистый парень с хитрыми глазками, одетый в черную водолазку.
— Прошу прощения, — обратился он к Дортмундеру.
Дортмундер остановился.
— Да?
— Я провожу исследование. — Помимо бегающих глаз, у парня была какая–то странная
— Вот, например, вы, — продолжал незнакомец, — обыкновенный горожанин, и в такую поздноту гуляете по парку. Что бы вы сделали, если бы к вам кто–нибудь подошел и потребовал денег?
— Я бы башку ему оторвал, — холодно ответил Дортмундер, глядя на него в упор.
Тот удивленно заморгал, и его «почти–улыбка» мгновенно исчезла. Вид у него был слегка сконфуженный.
— А что, если бы у него был… э… ну… что, если бы он был… — Тут он покачал головой, вытянул обе руки ладонями вперед и попятился. — Ладно, все это неважно. Давайте забудем об этом.
— О'кей, — кивнул Дортмундер.
Дойдя до конца парка, он пересек Амстердам–авеню и оказался у «О–Джей Бара». Когда он вошел, Ролло беседовал с двумя посетителями — парой жирных коммивояжеров — на тему, полезен или вреден с медицинской точки зрения секс после плотной еды. Каждый подкреплял свои доводы историями из личного опыта и, судя по всему, Ролло никак не мог отделаться от участия в этом диспуте. Дортмундер остановился у дальнего конца стойки, дожидаясь, когда его заметят.
— Ну–ка, ребята, подождите минутку, — наконец сказал Ролло. — Пока ничего не рассказывайте. Я сейчас. — Подойдя к Дортмундеру, он вручил ему бутылку виски и два стакана. — Пока явился только Пиво с Солью. Сегодня мамочка отпустила его одного.
— Должны подойти еще, — предупредил Дортмундер. — Правда, точно не знаю, сколько.
— Чем больше, тем веселее, — хмуро буркнул Ролло и направился обратно к своим собеседникам.
В задней комнате сидевший в одиночестве Марч усердно сыпал соль в пиво, стараясь получить побольше пены. Увидев вошедшего Дортмундера, он улыбнулся.
— Привет. Как дела?
— Отлично. — Дортмундер поставил на стол бутылку со стаканами и сел.
— Сегодня я добрался куда быстрее. Попробовал новый маршрут.
— Неужели? — без интереса спросил Дортмундер, свинчивая колпачок с бутылки.
— Сегодня я проехал по Флэтлэндс, а потом вверх по Ремсен, — гордо сообщил Марч. — А не по Рокуэй–паркуэй, понимаешь? Затем через Эмпайр–бульвар и по Бедфорд–авеню до самого Куинса, а потом махнул через Уильямсбург–бридж в Манхэттен.
Дортмундер аккуратно налил себе виски.
— Неужели? — снова спросил он, дожидаясь, пока Марч угомонится и даст ему возможность кое–что сказать.
— Потом по Деланси и Аллен, потом направо на Первую авеню и на Семьдесят девятую улицу. Сработало как часы.
— Неужели? — в третий раз спросил Дортмундер и отхлебнул. — А знаешь, Ролло на тебя вроде как в обиде.
Марч удивленно вскинул брови.
— Почему? Что, я поставил машину прямо напротив входа?
— Нет. Видишь ли, посетитель, который приходит и весь вечер сидит с одной–единственной кружкой пива, не очень–то способствует процветанию его бизнеса.
Марч взглянул на свое пиво, и на его лице появилось удрученное выражение.
— Мне это и в голову не приходило.
— Вот я и подумал, что стоит тебе об этом сказать.
— Дело в том, что я не очень–то люблю пить, когда я за рулем. Вот, собственно, и все.
Дортмундер не нашелся, что на это ответить.