Отблеск величия
Шрифт:
— Вон там чучела стоят, — прервал мои рассуждения крик очередного доброхота. — Не майся дурью, туда сходи!
Пропустив его рекомендацию мимо ушей, я сделал еще несколько ударов по воображаемым противникам и взял паузу, пытаясь восстановить утраченные силы. К сожалению, за последнее время я чересчур расслабился и теперь пожинал плоды собственной лени — пять минут активных занятий чуть ли не в буквальном смысле этого слова убили мою дыхалку, заставив жадно глотать холодный сырой воздух. Текущий по лицу пот также доставлял мало радости.
— Говорил ведь, что ты глупостями занимаешься, — самодовольно
С трудом подавив желание прибить навязчивого зрителя, я отвернулся и начал думать о том, как именно должны работать выбранные мною способности. Земная биология здесь явно курила в сторонке, все основывалось на воле богов, действию не совсем понятных мне аур и энергетических потоков, но какие-то закономерности обязаны были найтись даже посреди этого хаоса. Значит, их следовало выявить и использовать себе на благо.
— Чего, притомился?
Я вздохнул, ощутил не самый приятный запах от пропотевшей одежды, после чего вспомнил, что имеющийся в наличии запас чистого белья с каждым днем становится все меньше, а никакой прачечной рядом не наблюдается. И что эту проблему нужно решать, не откладывая в долгий ящик.
— Лучше скажи, где тут шмотки постирать можно.
— В речке, — ничуть не удивился моему вопросу боец. — Только выше по течению иди, а то дерьма наберешь.
— И что, там все стираются?
— Если денег нет, то да. Если есть, можешь целителям сдать. У них воды хватает.
— Ну ничего себе. И сколько стоит?
— Золотой дерут, — ответил другой солдат, энергично почесывая немытую шею. — Жлобы.
— Да уж, лучше в речке.
— Главное, смотри, чтобы с другого берега не отстрелили. Гаранцы в последнее время злые.
— А часовые выпустят?
— Барахло покажешь — выпустят. Всем насрать.
Импровизированная прачечная обнаружилась совсем неподалеку от границ лагеря — на одном из поворотов русла водный поток расширялся метров до пятидесяти, образуя достаточно удобное и безопасное место для всевозможных хозяйственных процедур. Неудивительно, что на обоих берегах получившейся заводи кипела жизнь — кто-то полоскал портянки, кто-то купался, кто-то чистил загрязнившуюся амуницию. При этом ни мы, ни гаранцы не предпринимали никаких действий для того, чтобы достать маячивших на расстоянии выстрела врагов — судя по всему, на бытовом уровне солдаты враждующих государств придерживались негласного перемирия.
Найдя свободное место, я тщательно прополоскал одежду, затем не менее тщательно вымылся и отправился домой с чувством глубокого внутреннего удовлетворения. В конце концов, жизнь наемника оказалась не такой уж сложной. Лишней муштры здесь не наблюдалось, кое-какие удобства присутствовали, еду и крышу над головой обеспечивал щедрый владетель… спрашивается, чего еще можно было желать простому солдату?
Увы, но следующим утром эта хрупкая идиллия оказалась безжалостно разрушена. Я мирно спал в своей кровати, никого не трогал и видел мирные сны, когда по ушам ударил внезапный и очень громкий звук боевого рога. В памяти мгновенно всплыли недавние рейды, я кубарем скатился с тюфяка, подобрал лежавший рядом меч, вскочил на ноги, но тут же осознал, что не имею ни малейшего понятия о происходящем. Учебные тревоги в нашей армии не практиковались,
— Тревога! К оружию! К оружию!
За то время, которое понадобилось мне, чтобы одеться и натянуть сапоги, прозвучало еще два истошных сигнала. А когда я снова подхватил меч и бросился к выходу, неподалеку раздался новый крик:
— Река! Все к реке!
— Север! — тут же отозвался второй глашатай. — Атака с севера!
Мало что понимая, но чувствуя глобальные неприятности, я выскочил из шатра и чуть не столкнулся с пробегающим мимо солдатом. Затем рядом кто-то свистнул, послышался стук копыт, ржание и злобные вопли.
— Атака! Все на защиту берега!
— Север! Лучники! Север!
Как и ожидалось, боевая выучка нашего доблестного войска оставляла желать лучшего — вокруг царила дикая неразбериха, офицеры и сержанты крыли матом ничего не понимающих солдат, трубач вовсю дудел в свою проклятую дудку, а носившиеся между рядами палаток глашатаи добавляли хаоса, выкрикивая совершенно противоположные по смыслу приказы. Усугубляло ситуацию то, что на дворе было раннее утро — темное, промозглое и наполненное густым туманом.
— Твою мать, — прошептал я, не понимая, куда нужно бежать. — Твою мать…
— Лучники, твари! На север!
— Держать берег!
Судя по всему, утративший терпение враг переправил через реку часть своего войска, дождался удобного момента, после чего ударил сразу с двух направлений, мгновенно взяв нас в клещи. А поскольку наши патрульные спохватились только в самый последний момент, армия оказалась на краю тотального разгрома.
— Всем лучникам выдвигаться к северу, — заорал третий глашатай. — Пехота идет на берег! Выполнять!
Распоряжение выглядел странным, но я хорошо понимал, что существуют моменты, когда только слаженная работа стрелков может остановить намечающийся прорыв. Если на нас в данную секунду летела какая-нибудь кавалерия…
— Пошел, — с силой пихнул меня в спину выскочивший из-за палатки сержант. — Пошел, на берег!
— Да, я…
— Пошел!
Осознав, что слушать меня или же давать какие-то пояснения никто не собирается, я понятливо кивнул, прижал болтавшийся на поясе меч к бедру и помчался вперед, ориентируясь на спины других солдат.
— Держаться рядом! Вперед!
Открывать ворота или же разбирать частокол никто не стал, поэтому несчастная ограда буквально сразу же рухнула под напором сотен рвущихся сквозь нее людей. Я вслед за остальными бойцами перебрался через валявшиеся под ногами бревна, догнал ближайший отряд, а затем пристроился рядом, стараясь понять, что нужно делать.
— К реке! Оружие к бою!
Мы не успели — когда передовые группы прорвались сквозь травяные заросли и вышли к берегу, им навстречу с устрашающими воплями бросилась целая толпа форсировавших водный поток гаранцев. Раздался громкий звон оружия, крики боли, ругань пытающихся выстроить хоть какой-то порядок командиров, над моей головой пролетели несколько стрел, поодаль что-то взорвалось — и я осознал, что действительно нахожусь на войне. Самой что ни на есть настоящей.