Отбор для чудовищ
Шрифт:
Прошло некоторое время. Мы с Наташкой все еще торчали на месте, потому что не придумали, как нам поступить, когда раздался громкий нечеловеческий вой.
Мы сразу поняли — это орет от боли наша Ленка.
Я уже больше не думала, рванула со всех ног обратно, к дому.
Вой, явно от нестерпимой боли, не замолкал и, казалось, не успею, вот Лена сейчас больше не выдержит и умрет.
Вот уже вход, распахнула тяжелую дверь, небольшой узкий коридор, влетела в Ленкину спальню.
Здесь все, негде повернуться. Один мой взгляд и передо мной вся картина: связанный Ленкин Вечный, которого держит Громила; по-прежнему
Император стоит один, заложив руки за спину с невозмутимым лицом. Но вся его невозмутимость мигом слетает, едва он видит меня.
Все!
Я уже у него на руках, меня уже быстро уносят и воющая Ленка остается без помощи и Наташка прячется где-то там…
Он не обращает внимания на мой плач и крики, на просьбы перестать мучить Ленку, на мольбы остановиться. Мы через несколько секунд уже в машине, и летим, и мое тело так крепко прижато к его, что с трудом могу дышать, не то, что пошевелиться.
Бесполезно уже кричать. Он не вернется обратно. Неужели Лену замучают насмерть? Что будет с Наташей?
Я пытаюсь немного отстраниться, заглянуть в его глаза, чтобы умолять. Но когда мне удается это сделать, и я, вместо обычной равнодушной маски, вижу такую громадную ярость, только трусливо поджимаю хвост и замолкаю. Сижу дальше молча, уткнувшись головой в грудь мужчине, начинаю думать уже о себе любимой, а не о несчастной Ленке.
Такси остановилось, поднялась дверца, и мужчина вышел, по-прежнему держа меня на руках. Удивительно, как легко это у него получалось, словно я ничего не вешу. Душа моя сидела глубоко в пятках и даже носа не показывала. Так страшно мне давно не было, а может никогда, разве что перед процедурами у Глазастого. Вспомнила уже и, когда то давно сказанные, его слова «больно накажу». Он меня сейчас тоже мучить и пытать будет? Или бить? Я боюсь и уже готова плакать заранее. Вот прямо сейчас лучше и начну на всякий случай.
Вдруг малыш сильно толкнулся. Я обхватила живот и вскрикнула:
— Ой, и ты туда же! Не толкайся так сильно! — покосилась на императора, на минуту забывшись от невероятной важности момента потянула его большую ладонь на свой живот.
— Он снова шевелится! — малыш опять пихнул маму изнутри — Почувствовал? Наш ребенок уже шевелится!
Глава 3
К этому моменту Император успел занести меня в знакомую спальню и как раз устраивал мою беременную тушку на огромной постели.
Я замерла, ожидая его реакции, а он просто сидел рядом, смотрел на меня и его лицо было таким невозмутимым, таким непонятным.
Его рука тяжело и неподвижно лежала на моем, небольшом пока животике, пронзительный взгляд черных глаз просто прожигали во мне дыру, но ни ярости, которая на короткое мгновение была замечена мной в машине, ни любви, ни восторга от новости я не видела. О чем он сейчас думает? Что чувствует? Что собирается делать? Неужели меня накажут?
Как ответ на мои самые страшные опасения в комнату входит Глазастый и все трое Громил. Они тащат кучу аппаратуры с проводами. Я вспоминаю процедуру с присосками и от страха начинаю дергаться, пытаясь встать, но тяжелая рука Императора на
— Лежи, не дергайся! — впервые после всего случившегося слышу голос Императора.
— Я больше не буду! — глупо, совершенно по детски, но мне плевать, как это выглядит, лишь бы не присоски.
А Глазастый начинает цеплять их на меня.
Мои глаза наполняются слезами и я уже начинаю откровенно реветь и позорно просить пощады.
Император тяжело вздыхает и, наконец, говорит:
— Это просто обследование. Обещаю, тебе совсем не будет больно, хотя ты заслужила наказание своей выходкой, но я накажу тебя по другому. А сейчас мне просто нужно убедиться, что с твоим здоровьем все в порядке. Полежи немного спокойно.
Успокоенная, я притихла. Действительно, Глазастый провел, где-то даже привычное, обследование. Словно вернулась в те деньки, когда мы с девочками все вместе у него были. Надо же, Громилам явно пришлось волочь в мою спальню и устанавливать кучу аппаратуры. Почему бы меня в больницу не отвезти?
Я так и спросила у императора, но он просто проигнорировал мой вопрос. Он внимательно следил за Глазастым, а тот под его пристальным вниманием суетился и нервничал, когда занимался своим делом. Громилы вообще стояли истуканами и было впечатление, что они бы предпочли лечь в свои любимые, при Вечных, позы: на коленях с вытянутыми впереди себя руками.
Наконец, Глазастый закончил.
— Состояние удовлетворительное. Жизненные показатели матери и плода в переделах нормы, но все же некоторые требуют корректировки. Прежде всего, женщина нуждается в хорошем, сбалансированном питании и витаминных добавках. Еще… По поводу наказания… Считаю необходимым донести до Вас информацию, что когда Вы упомянули о нем, ее давление дало небольшой скачок. Видимо девочка чувствительна к психологическому давлению и, таким образом, нервные потрясения могут существенно ухудшить ее состояние здоровья. То есть, ее не желательно расстраивать или волновать.
Глава 4
Молодец, Глазастый! Вот хоть один раз нормально поступил. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Император, конечно, не соизволил ему ничего ответить, только рукой махнул, свободны, мол.
Глазастый, в свою очередь, сделал знак Громилам, и они все быстренько двинулись на выход. Уже у дверей Глазастый притормозил и тихо произнес:
— У Вас будет мальчик, — и скрылся за закрывающейся дверью.
Я подняла глаза на императора. А он смотрел на меня. Да о чем же он сейчас думает? По его лицу ничего невозможно понять! Прямо памятник какой-то! Я начинаю злиться. Хочется как-то растормошить его, вызвать на хоть какие-то эмоции и, еще, хочется кушать и… как обычно, в туалет.
Я начинаю подниматься с постели.
— Куда?
От резкого вопроса императора плюхаюсь обратно и, скорее, от неожиданности, а не от страха, чуть не уписываюсь.
— В туалет. Из-за беременности мне часто надо.
Он молчит, и я осторожно снова встаю и иду в нужном направлении.
Император не шевелится и пристально следит за мной.
Возвращаюсь я довольно быстро, а на столике у кровати уже ждет накрытый поднос. На нем есть все, что я люблю покушать. Оказывается, император за пару месяцев успел изучить мои вкусы.