Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться
Шрифт:
Что там могло остаться после такого взрыва…
Когда перед нами открылось место, в котором жил принц Эжен, я не сдержала испуганного возгласа – все под нами было черным. Кругом была только разрытая выжженная земля. От усадьбы остался обугленный кусок стены да часть ворот – все остальное разметало грудами кирпича. Там, где раньше были деревья, теперь торчали обломки пней.
Берт осторожно опустил нас на землю и, приняв свой человеческий облик, устало провел ладонью по лбу. Его лицо исказила такая боль, что я невольно взяла Берта за руку – просто показать,
– Вот и отменился наш отбор невест…
Я бросила тяжелый взгляд в ее сторону: в такие минуты лучше бы помолчать. Мне вдруг подумалось, что если бы Берт не остался ночевать у меня дома, то сейчас лежал бы на этой черной земле грудой жирного пепла – и, судя по его выражению лица, он это понимал.
– Что здесь произошло? – прошептала я. Берт пожал плечами. Он стоял неподвижно, словно памятник самому себе – я видела, как окаменело напряжено его тело: он пытался справиться со своим горем, но получалось плохо.
– Эжен… - выдохнул он. – Господи, Эжен…
Я прекрасно понимала, что будет дальше. Берт ни с того, ни с сего заночевал в городе у организаторши отбора невест – и раньше ничего не говорило о том, что между ними возможны какие-то романтические отношения. А утром от усадьбы, в которой жил принц, остался только пепел. Уж не связан ли с этим лучший друг его высочества, который вполне мог выполнить чей-то приказ? Например, королевский…
Если Берта захотят выставить виноватым в смерти принца, то сделают это. Я выступлю свидетелем и скажу, что все это время он был со мной и крепко спал, но кто мне поверит?
Все умерли. Все – слуги, охранники, повара… Никого не осталось.
Что тут случилось?
– Эжена больше нет? – спросила я, зная, каким будет ответ. Берт посмотрел на меня абсолютно черным, непроницаемым взглядом, в котором не было ничего, кроме горя.
Я обняла его – он прижал меня к себе, ему хотелось опереться на кого-то, и это желание не оставаться в одиночестве было настолько сильным, что захлестнуло нас с головой. Я всей душой понимала и разделяла его боль. Если бы у меня вот так отняли Амин, которая была мне почти как сестра, то моя жизнь рассыпалась бы на осколки, и я понятия не имела бы, как их собрать. И мы стояли, обнявшись и закрыв глаза, и пропустили ту минуту, когда все начало меняться.
Амин удивленно ахнула. Мы с Бертом оторвались друг от друга и увидели, как чернота отступает и тает, словно ее стирали влажной тряпкой. Вот сквозь пепел и гарь проступила свежая зелень травы, вот пробежали камни дорожки, вот светлыми призрачными очерками наметилась изгородь и стены дома. Мы застыли, боясь дышать. Сквозь вонь, наполнявшую воздух, стала медленно проступать свежесть цветов.
Мрак отступал, словно жуткий сон – мы смотрели и не верили тому, что видим. Спустя несколько мгновений от разрушенных и сожженных садов Алейны не осталось и следа. Усадьба была в точности такой же, как вчера.
– Что это? – прошептала Амин. – Магия?
– Совершенно верно! – услышали мы голос Гаспара.
Берт посмотрел на него так, что мы с Амин невольно сделали шаг назад. Его лицо сделалось таким, что Гаспар плавно скользнул в сторону и примиряющим жестом выставил руки вперед.
– Друг мой, друг мой! Не стоит так волноваться! Это часть учебы его высочества! Видите, как хорошо он со всем справляется? Я никогда не видел, чтобы кто-то, кроме меня, так хорошо ставил Ювенильскую бомбу!
В доме хлопнула дверь – к нам быстрым шагом, почти бегом двинулся Эжен, живой и здоровый.
– Это в самом деле был мираж! – с облегчением выдохнула Амин. – Господи, как же я испугалась! Какие же вы идиоты!
Амин начинала закипать – а когда орчанкой овладевает гнев, то всем остальным лучше бы спрятаться куда-нибудь подальше и поглубже. Я выпустила руку Берта, которую сжимала все это время, и шагнула к Амин, чувствуя, как облегчение во мне пульсирует, переплетаясь с яростью.
– Барышни, барышни! – окликнул нас Эжен. – Ну что вы так перепугались-то? Это часть моей учебы!
– А то, что предупреждать надо о своей учебе! – рявкнула Амин – а когда орчанка на вас рявкнет, то вам захочется закрыть голову и пригнуться пониже.
– Да! – поддержала я Амин и махнула рукой в сторону дороги, стекавшей с холма. – Вон, посмотрите! Бургомистр уже сюда несется!
Действительно, пожарная бригада Тансворта и экипаж бургомистра со всех ног летели к садам Алейны. Эжен задумчиво посмотрел на них и спросил:
– Ну и что, разве они рассердятся? Я скажу, что это часть моей учебы, вот и все.
– Эжен, ты идиот, - ледяным тоном процедил Берт. – Мало того, что ты всех нас перепугал до смерти – ты еще и поднял людей, все сейчас несутся спасать того, кого спасать не надо, а в городе в этот момент может случиться беда! – он запустил руку в волосы и устало проговорил: - Господи, ну почему ты такой…
Эжен вздохнул. Развел руками. У него был вид, как у мальчика, который хотел вытащить из шкафа банку варенья, а та взяла и перевернулась ему прямо на голову.
– И бургомистр может запретить проведение отбора, - припечатала я. – Нигде не написано, что он вообще обязан вам помогать. А денег уже потрачено, и люди ждут. Свесят вам тогда горячих без всякого уважения!
– Я принесу свои извинения, - заверил меня Эжен и махнул рукой в сторону дома. – Столы уже накрывают.
– Вот и хорошо, - в голосе Амин звенел металл. – А мы пойдем. У нас работа.
Глава 7
На следующий день горожане проснулись от легкой мелодии, которая шла с городской площади, и, выглянув в окна, увидели, что над городом плывет стая белых голубей, рассыпая с крыльев золотую пыльцу.