Отбор огненного дракона. Путь в столицу

— А-а! А-а! — голосил отчаянно Веня, на всю округу извещая, что его убивают.

Я подпрыгнула и заозиралась по сторонам, ожидая увидеть отряд разбойников.

— Веня! Венечка! Ты где?! — в поисках негодника побежала по темному закоулку. Кровь отлила с лица, самые ужасные картинки замелькали перед глазами. Найду прохвоста — надеру ему уши, чтобы впредь не убегал и не попадал в неприятности.

Увы, кто-то опередил меня и уже поймал Веню.

Тихий, отчаянный писк, переходящий в визг,

донесся из-за темных, казавшихся в сумерках почти черными, кустов. Туда и рванула, не жалея платья и туфелек, что едва держались на ногах.

Прыжок. Хруст. Треск рвущейся ткани… Я вывалилась на поляну, скудно освещенную костром, и увидела огромного детину, который пытался открутить Вене ухо!

— Не смей! — Злость вытеснила разум, я ринулась на защиту, не думая о том, что она сейчас понадобится мне. Вцепилась в руку негодяя и принялась, не жалея ногтей, царапать, бить его.

Увы, бугай едва ли ощутил мои удары и продолжал издеваться над Венечкой, стоявшим на цыпочках и захлебывавшимся слезами.

— Руки прочь! — я отчаянно защищала брата. Все мои мысли были только о его спасении, чтобы чужак разжал пальцы, и Веня мог убежать, но…

— Отцепись! — Взмах мужской руки. Я отлетела и больно упала.

Воздух вышибло из груди. На мгновение я забыла, как дышать. Но, едва пришла в себя, снова бросилась в бой.

Теперь уже напала со спины, била злодея кулаками по голове, пинала по ногам. Да я готова была запрыгнуть на него и кусать, терзать, когда он резко развернулся, уходя от удара, и ловко схватил меня за шкирку.

— Так-так-так! Попалась воровка! — прорычал он.

Запах вина ударил мне в нос, и я окончательно впала в панику, не в состоянии отвести глаз от грозного лица молодого, сурового и очень разъяренного мужчины.

— Отпустите! — попросила этого негодяя почему-то приказным тоном.

Брови незнакомца от удивления взметнулись, волевое лицо исказила кривая ухмылка, а потом жесткая, сильная рука подняла меня над землей, как котенка.

Я забила ногами, но всё было тщетно.

— Ну, уж нет! — ухмыльнулся он, обнажая красивые, идеальные зубы. — Попались, будете расплачиваться.

— Она не виновата! — пропищал Венька и попытался пнуть злодея, но тот оказался проворнее.

Я почему-то сразу поняла, что мы влипли в неприятности по самую маковку, и отныне наша жизнь круто покатилась под откос.

Поняла это по довольным глазам бугая, по их сиянию, по глумливой ухмылке на красивом лице; по безжалостности, с которой он пытался оторвать побагровевшее ушко Вени.

— Как же! — усмехнулся злодей. — Поверил плут мошеннику.

— Не винова-а… А-а… та! — переливчато заголосил от боли Веня.

Он изо всех сил, несмотря на боль, защищал меня, только сердце негодяя не знает жалости. Когда глаза бугая застыли на моем лице, ощупывая взглядом, перешли на шею и опустились на грудь, часто вздымающуюся из-за волнения, я задрожала в дурном предчувствии. И, будто вторя самому страшному предположению, негодяй

заявил, довольно мурлыкая:

— Какая смазливая воровка!

— Я не воровка!

— А колбасу кто пытался украсть?

— Что? Какая колбаса? — мой взгляд упал на брата, и по его виноватой моське я поняла: колбаса была! Она точно была, потому что его руки не пропустили бы такой вкусности…

Что моё предположение верное, подтвердил голодный рев Вениного живота.

Мы не ели со вчерашнего утра. И в этом виновата только я. Не Веня, а я, как старшая, ответственна за всё, что происходит в пути.

Закрыла глаза и обреченно призналась.

— Если это и было, то в произошедшем лишь моя вина. Он ни при чём.

— Ах, какая драма, — сквозь зубы прошипел мужчина. — Мне плевать, кто виноват. Важнее — кто возместит убыток. Если ты, — ухмыльнулся, — я не против.

Он явно намекал на самое неприличное, что только возможно для девушки! Я готова была умереть за Веню, но чтобы так? Чтобы опорочить свое имя?

— Нет! Я лучше умру!

— Зачем мне твоя смерть? — тряхнул меня негодяй. — Достаточно будет руки. Знаешь же, что делают кое-где с ворами?

— Нет! — заверещал отчаянно Веня, из последних сил забрыкался, за что был отброшен чужаком в колючие заросли.

— Беги! — закричала я и попыталась тоже ускользнуть, но шею сжали крепче, тряхнули, и ткань лифа затрещала.

— Стоять, воровка!

— Не надо! Пожалуйста!

Надо мной навис рослый мужчина, и взгляд его выдавал самые гнусные намерения.

— Умоляю!

— Ты бы так колбасу выпрашивала, чем бесстыдно воровать у добрых людей!

Мужская рука снова тряхнула меня. В этот раз от платья отлетело несколько пуговичек, открывая чужому взору больше, чем положено приличиями.

— Хм, — оценил жадным взглядом злодей мою ложбинку на груди. — Ты бы могла ни в чем не нуждаться. Всего-то надо уметь пользоваться тем, что у тебя есть… — Он наклонился совсем близко, почти касаясь губами моего виска.

Я ощутила приятный, невероятно соблазнительный запах незнакомца, какого еще никогда не встречала. Он на миг одурманил мой разум.

Хорошо, что быстро пришла в себя, и, защищаясь от мерзкого предложения, сбрасывая наваждение, влепила негодяю пощечину.

— Ах, так, да? — прорычал он, схватил меня за руку и потащил в сторону таверны. — Тогда пусть нас рассудит честный люд.

Сердце ухнуло в пятки. Откуда ночью в таверне честный люд? Из распахнутой двери доносились пьяные крики, вопли, хохот… Что там со мной случится, представила в красках. Ноги подкосились, я запнулась, чем и решил воспользоваться негодяй.

— Решила проявить благоразумие?

Я оказалась в крепких мужских объятиях.

В ушах зашумело, перед глазами всё поплыло.

Горячее дыхание незнакомца опалило шею, его губы, неожиданно оказавшиеся мягкими, обожгли кожу поцелуями.

Я дернулась, но жесткая хватка чужака не позволила отстраниться.