Отбор пяти колец
Шрифт:
Украдкой вытерев тыльной стороной ладони глаза, она откинула волосы с лица и обернулась. К ней шел генерал Аверин.
Если вчера он показался ей потерянным и отрешенным, то сегодня к нему вернулся привычный холодный и надменный вид. Плащ из антрацитового шелка развивался у него за спиной, а доспехи глянцево блестели.
Агата присела в поклоне, поприветствовав его так, как и следовало вельможу его статуса. Он ответил ей легким поклоном, скользнув взглядом по ее лицу, шее и плечам. Его темные брови сошлись у переносицы, а губы сжались.
—
— Ни первое, ни второе, ни третье, и уж конечно, не четвертое, — ответила Агата.
— Так что же тогда с вами стряслось? Я могу вам чем-нибудь помочь?
Агата криво улыбнулась. Этот человек был ей не то, чтобы врагом, скорее недоброжелателем. Он столько раз пытался преградить ей путь и оскорблял ее, что любое участие, проявленное им, казалось ей издевкой.
— Боюсь, что нет, генерал. Вы тут вряд ли мне поможете, — ответила Агата, вспомнив о том, что следует быть учтивой.
— Жаль, но я бы все же хотел узнать, что с вами произошло. Ваш взгляд… Так глядели павшие солдаты на поле боя, не думал, что такие глаза могут быть у столь юной девушки.
Агата обхватила себя ладонями за предплечья, сжав пальцы так сильно, что должно быть потом у нее останутся синяки. Слова генерала показались ей очередным оскорблением. Какой девушке понравится если ей скажут, что у нее глаза, как у мертвеца?
— Вам не о чем беспокоиться, генерал. Дело всего лишь в том, что завтра я покину Отбор.
— Что? С чего вы взяли?
— Боюсь, я не обладаю и толикой талантов, способных поразить дракона-императора. Так что завтра мне укажут на дверь.
Губы генерала дрогнули, прежде чем расплыться в широкой улыбке, обнажившей белые зубы. Он выглядел почти очаровательно, когда улыбался вот так. Агата изо всех сил сдерживала себя, чтобы его не ударить.
— Вы меня напугали, госпожа, — сказал генерал, запустив ладонь в волосы и слегка их растрепав. — Увидев, как вы идете по саду, так стремительно, я, признаться, испугался, что что-то случилось.
— Что-то случилось, случается, случится, — ответила Агата. — Боюсь, вы не можете до конца меня понять. Я всю жизнь поставила на кон, придя на отбор. Если меня выгонят, то это будет конец всему.
— Наверняка, вы преувеличиваете, госпожа. Я помню, вы говорили на предварительном смотре, что самовольно ушли из дома, чтобы попасть на отбор. Не думаете же вы, что ваша матушка будет так строга с вами, что не примет вас обратно? Конечно, она может быть вами недовольна, но так или иначе за свои поступки приходится нести ответственность. Вы достаточно взрослая, чтобы это понимать. А если она накажет вас слишком сильно, то вы всегда вправе пожаловаться на нее в городской совет или местному князю.
Агата поморщилась. Ей было тошно от одной только мысли о том, чтобы вернуться домой к мачехе. Да, и дело было не в этом, а в другом, но вряд ли генерал Аверин был в силах это
— Моя матушка умерла много лет назад, генерал. Она здесь не причем, — ответила Агата с наслаждением проследив за тем, как улыбка медленно стекла с его лица. — Дело в том, что я люблю дракона-императора, и разлука с ним для меня все равно, что смерть.
Генерал тяжело со свистом вздохнул. Рот его приоткрылся, да так и застыл, словно он не знал, что ей сказать.
— Прошу меня простить, мне надо идти.
Коротко поклонившись, Агата развернулась и с высоко поднятой головой зашагала прочь.
Пока Агата дошла до спальни буря в ее душе улеглась. Она больше не плакала, но и возвращаться в павильон ей не хотелось. Ей нужно было побыть одной и понять, что дальше делать, и как выделиться среди всех, чтобы привлечь внимание дракона-императора и пройти испытание оловянного кольца.
Войдя в комнату, она увидела мешок из плотной фернальей кожи, лежавший подле кровати. Не понимая откуда он здесь взялся и кто его принес, Агата подошла и потянула за связывающий горловину шнурок.
Мешок приоткрылся. Наружу, поднимаясь на хвосте и раздувая капюшон, вылезла кобра с золотой, играющей на солнце чешуей.
Глава 27. Осколки и дары
Агата замерла, пораженная, как красотой этого создания, так и трепетом сжавшим сердце.
Кобра медленно вываливала свое тело из мешка, но уже было ясно, что длина ее составляет не меньше, чем два человеческих роста. Такой размер означал, что это была императорская кобра — царица всех змей. Именно такая только черной масти укусила Агату, когда та ребенком, по глупости попыталась ее зачаровать.
Она тогда едва выжила и то только потому, что ее сразу нашла нянюшка, и позвала отца. Тот, схватив ее на руки, отнес к колдуну-целителю, путешествовавшему с их караваном.
Как быстро ее хватятся теперь? Когда ее найдут она успеет окоченеть, да и вряд ли во дворце есть целители, опытные в лечении укусов ядовитых змей Южных княжеств.
Агата не двигалась еще и потому, что знала, что малейшие движение означает смерть. Стоит ей дернуться и змея ее атакует.
Она кляла себя за то, что войдя в комнату, сразу же плотно прикрыла дверь. Будь дверь распахнута и кобра могла бы выползти в коридор, дав Агате возможность позвать на помощь, но теперь они оказались заперты.
Она была в ловушке со смертельно опасным существом. Кобра вилась кольцами, возле ее ног, капюшон ее яростно раздувался, а черный раздвоенный язык, беспокойно вырывался наружу вместе с приглушенным, угрожающим шипением.
Как ни была напугана Агата, она не могла не восхититься красотой этого создания. Быть может ей и суждено умереть, но казалось даже честью, быть убитой столь совершенным созданием. Золотая чешуя переливалась в лучах солнца, падавших сквозь окно. Сильное длинное тело двигалось с величественной грацией.