Отбор с осложнениями
Шрифт:
Леди Дракхайн усмехнулась и сложила руки на могучей груди.
— Эй, я тебе говорю, громила, — Свейн пощелкал пальцами перед глазами Бригитты. — Уйди и оставь меня наедине с моей прекрасной, очаровательной кузиной.
— Моя твою понимайт, но никуда не пойти. Ты пойти сам. В сад, — сказала Бригитта с нарочитым акцентом.
Эмма открыла рот, да так и застыла, совершенно сбитая с толку.
Свейн же закатил глаза и, фыркнув, полез за мешком с медяками:
— Сколько? — прямо спросил он. — Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить меня и мою невесту наедине.
Бригитта
— Три пено хватит я надеюсь? — усмехнулся тем временем Свейн, подбрасывая на ладони монетки и протягивая их леди Дракхайн.
Эмма кинулась к нему, сжала его пальцы в кулак, пряча злосчастные монеты, и с отчаянием посмотрела на Бригитту. Гордая леди Дракхайн наверняка сейчас оскорбится до глубины души...
— Ладно, я вас оставлю, но буду неподалеку, — сказала Бригитта неожиданно спокойно, будто даже с усмешкой, и прошла за поворот. Ее черный цветохрон было видно даже за самыми высокими кустами, так что Эмма, не боясь потерять леди Дракхайн из виду, повернулась к Свейну.
— Ты! — выпалила она, ткнув его пальцем в грудь. — Зачем явился сюда?
— Мне так нравится, когда ты злишься, — промурлыкал Свейн. — Выпускаешь коготки, как сердитая кошечка.
— Я здесь на работе! Как ты не понимаешь? Меня взяли менталистом на королевский отбор!
— Твоя мама мне сказала, — кивнул он, а потом жеманным жестом отбросил светлую прядь, упавшую на глаза. — Мими, это глупости. Тебе не надо работать!
— А зачем, по-твоему, я училась в институте?
Свейн пожал плечами, полюбовался на свои отполированные ногти.
— В твоей хорошенькой головке куча разных глупостей, — снисходительно сказал он. — И это даже мило. Но когда мы поженимся, ты будешь заниматься лишь домом и мной.
Он приобнял ее за талию и повел по дорожке. Эмма тяжело вздохнула, покосившись на кузена. Весь лощеный и напомаженный, блестящий, как фантик от конфеты, он вызывал у нее лишь раздражение и скуку. Однако, если она провалит этот отбор… Обернувшись и увидев черную макушку Бригитты, Эмма решила уделить пару минут кузену. Может, ей удастся убедить его оставить ее в покое и не позорить во время отбора?
Вейрон заставил себя отойти от менталистки, но краем глаза следил за макушкой женишка, с важным видом прохаживающимся среди роз. Эмма едва доставала тому до плеча и что-то пылко говорила, но Свейн, кажется, вовсе ее не слушал.
— Вы тоже сбежали от своей менталистки?
Вейрон быстро повернулся и увидел Амалию, сидящую на скамейке под перголой, увитой белыми розами.
— Не то чтобы… — протянул он.
— Иногда хочется побыть наедине с собой и собственными мыслями, — со вздохом продолжила она.
Как ни странно, Эмма Вейрона не раздражала. Ее слова про бутоны и навязчивое желание разбудить в нем женщину — да, а вот сама она — нисколько. Тем не менее он не стал переубеждать Амалию.
— Вы хотите остаться одна?
— Нет-нет, — возразила Амалия, сдвигаясь на краешек. — Садитесь.
— Значит, вам не нравится ваша менталистка? — спросил он прямо, опускаясь на скамью.
— Она милая, — вздохнула Амалия. — Но все время пытается влезть мне в голову. Она словно хочет сделать из меня кого-то совсем другого. Вы понимаете?
— Более чем, — усмехнулся Вейрон, они немного помолчали, сидя рядом, и он осторожно спросил: — Почему вы плакали сегодня? Принц плохо с вами обошелся?
— Нет! — горячо возразила Амалия. — Принц — чудесный молодой человек. Напротив, он отнесся ко мне с пониманием…
Она вздохнула, и в ее глазах заблестели слезы.
— О нет, — испугался Вейрон. — Только не плачьте.
— Не буду, — пообещала Амалия, улыбнувшись, и смахнула слезинки с длинных ресниц. — В общем, на отборе мне задали вопрос, которого я никак не ожидала услышать, — произнесла она через силу. А потом выдохнула и сказала быстро, словно боясь передумать: — Моя семья разорена. Все, что у меня есть — лишь имя. Я была помолвлена, но мой жених отказался вступать в брак, когда узнал, что я — бесприданница.
— Ну и дурак, — искренне сказал Вейрон. — Вы и сами сокровище.
Амалия благодарно улыбнулась.
— Меня спросили о причинах, по которым была расторгнута помолвка. Я пыталась соврать.
Она слегка покраснела и отвернулась.
— Я тоже пытал...ась, — Вейрон сделал вид, что поперхнулся. — Но зараза Пилон…
— Хоть бы у него этот палец отвалился, — с горечью согласилась Амалия.
— Но по сути, ничего страшного не произошло, — осторожно начал Вейрон. — Вилли может позволить себе взять в жены любую. Уж чего-чего, а денег ему хватает.
— Вы не понимаете, — покачала Амалия головой. — Теперь принц знает, что меня бросили. Это так стыдно…
Она прижала ладони к горящим щекам.
За кустами роз прошли Свейн и Эмма, которая что-то ему объясняла. Но белобрысый хмырь лишь самодовольно выпячивал грудь, как тетерев на току, и смотрел на менталистку с поволокой. Вейрон сжал кулаки. Отчего-то ему очень хотелось стереть это собственническое выражение с его морды.
— А кто это? — спросила Амалия с любопытством.
— Жених моей менталистки, — ответил Вейрон. — Редкий урод, правда?
— Отнюдь, — возразила Амалия, близоруко прищурившись.
— Да он такой же самовлюбленный хлыщ как Вилли!
— Вот именно, он немного похож на принца, — ответила Амалия. — А принц такой красавчик… Глядите-ка, он что, пытается ее поцеловать?
Вейрон быстро вскочил и, не давая себе времени на раздумья, рванул на выручку менталистке.
Эмма упиралась руками в грудь кузену, отворачивалась, но его губы, мокрые и розовые, были все ближе. Свейн оказался глух к ее мольбам и уговорам. Он слышал только себя и был уверен, что Эмма кокетничает, набивая цену, а на самом деле влюблена в него до беспамятства. И вот теперь он твердо намеревался сорвать с ее губ поцелуй, а она, пытаясь увернуться, грешным делом подумала, что проще и вправду его чмокнуть и сбежать.