Отчаянная Попаданка для Василиска
Шрифт:
И мы побежали. Кэсслин – что есть мочи. И я, по наитию доверившаяся словам Лузага, а потому без лишней суеты аккуратно обходившая минусующие препятствия.
И подсказка парня не подвела. Оставившая меня далеко позади тунья внезапно застряла на этапе лазанья на ограду. Последняя состояла, как и на тренировках, из камня, обвитого прочной густой лозой, а местами еще и из дерева и мерцающих магических кубиков.
– Ни одной лазейки не осс-ставили, - шипела Кэсслин, осматривая нижние части высоченного забора в поисках проема. –
А когда она увидела, с какой ловкостью я карабкаюсь вверх, заверещала так, что мне чуть уши не заложило от ее ультразвукового шелеста.
Но пусть я и немало тренировалась, всё же мне и самой показалось странным то, с какой небывалой скоростью я взлетела на вершину изгороди. А еще не давало покоя ощущение, что ползучие стебли растений сами подбрасывают наверх мои ступни!
Однако физически лучше подготовленная и магически одаренная Кэсслин без труда догнала меня на следующих отрезках нашего изнуряющего пути.
А самым сложным для меня и, как выяснилось, даже для туньи оказалось преодоление "Поля Неистовства". Ведь вокруг нас на этой необъятной поляне поднимался порывистый ветер, закручивая в миниатюрные торнадо песок и листья. А нам следовало сохранять равновесие и искать способы противостоять этому внешнему хаосу.
И хотя Кэсслин продолжала задирать нос, борясь с яростной бурей, я видела, что ее упрямству приходится преодолевать силу этого локального вихря. В итоге девчонка выглядела, скорее, комично, чем гордо. Особенно, когда вскидывала голову, вжавшуюся в опушенные от тяжести воздуха плечи.
Таким образом, мы по большей части сражались с непредсказуемыми порывами воздуха, нежели друг с другом.
– Ты смешна в своем упорстве! – крикнула мне Кэсслин, которую и саму уносило назад в темпе «лунной походки».
И в меня вдруг полетели обжигающие брызги кипятка! Она применила свой дар. Увы, это хоть и нарушало правила чести, но нигде в условиях командной эстафеты не было сказано, что студентам запрещено использовать свою силу. Иначе жюри пришлось бы слишком сильно заморачиваться, перебирая, в какой момент магию использовали по делу, а в какой из гнусной вредности. Как это сделала сейчас Кэсслин, чтобы мне еще и зажмуриваться пришлось, защищая глаза от ее горячих капель.
Глава 24. Лина.
Сразу вспомнилось предупреждение Лузага, который лучше, чем кто бы то ни было знал о червоточинах в характере этой прелестной девушки.
И я интуитивно повернулась к той части трибун, где сидел униженный ею парень. Влюбленный, который не желал ничего плохого, но отчего-то нарвался на многомесячные насмешки и гонения со стороны сокурсников. Теперь я стопроцентно была уверена, что виной тому не бесконтрольная четырехстихийная магия приятеля. А парадоксальная месть заносчивой Двуликой.
И так совпало, что
– Сдавайся же уже, жалкая человечка!
Зря она меня так назвала! Ведь в ответ мне лишь сильнее захотелось победить. Конечно, не мне было мстить за разбитое сердце однокурсника, но почему-то непреодолимо потянуло растоптать излишнюю гордыню зазнайки Кэсслин.
– Сейчас тебя победит «человечка»! – убежденно заявила я ей.
– Отступи, пока окончательно не опозорилась, отчаянная ты слабачка!
– Ну уж нет! – закатилась я нервным смехом. – Я не брошу тебя тут позориться в одиночестве! – и превозмогая усталость, рванула вперед, приговаривая заклинание Отражения.
Магии во мне, может, и нет, зато ее достаточно в плетеном щите, который так заботливо вручили мне вервольфы. А если так, то он просто обязан среагировать на повторяемую мной абракадабру.
И неожиданно моя идея сработала!
Щит сверкнул янтарным блеском магии Волков и принялся отрикошечивать потоки ветра. Так же, как если бы это были магические стрелы и волны, для борьбы с которыми мой защитный артефакт и создавался.
Благодаря этому я сумела укрыться от бури, созданной заклятием. Единственное что, обжигающие капли Кэсслин не давали покоя. Ведь не могла же я ловить их своим щитом, как сочком!
Так что ее подленькие брызги приходилось всё так же терпеть.
Зато попытка девушки повторить мой приём провалилась со свистом и воем! Ее-то щит был самым обыкновенным. Магическим. То есть его характеристики были заведомо учтены при создании искусственного вихря. И, следовательно, уберечь от него он не мог.
Вот я и шла первей неё, из последних сил удерживая перед собой чудесную плетенку и превозмогая дрожь в слабеющих руках. К тому же в ноги мне будто воды закачали. Такими тяжелыми они сейчас казались!
Но я, если уж втемяшила себе в голову кого-то выручать, меня же уже не отговорить! Смешно немного получалось. Потому что ради себя любимой я с обстоятельствами боролась так себе. Выходило, мне необходимо убедить себя, что я сражаюсь с соперником исключительно из альтруизма. И только тогда у меня появляется шанс вынудить свой пугливый организм наполниться отчаянной решимостью.
Получилось.
Я пришла первой.
И пусть на финишной прямой меня не встречали восторженные овации и поздравления товарищей, я интуитивно чувствовала, что воцарившаяся сейчас тишина важнее всяких криков «ура!».
От меня подобного никто не ожидал. Да и болели многие за Кэсслин, с которой вели дружбу. Однако сегодня я заявила о себе, и этого уже не стереть. Я победила одну из сильнейших. И отныне меня вряд ли удастся считать всего лишь тенью вервольфов. Я неожиданно для самой себя стала полноправным членом их команды! Хотя вообще не думала об этом, когда стремилась выиграть.