Отчаянные
Шрифт:
– Добрый вечер, Лос-Анджелес!
От ответного воя у меня загудело в голове. Поправив гитару, Келлан послал толпе гипнотическую улыбку. Какая-то девица в первом ряду повалилась на своих подружек, – наверно, у нее подкосились ноги.
Когда остальные ребята заняли места, Келлан поднял руку и орда притихла – в некотором смысле.
– Мы, «Чудилы», удостоились чести сегодня играть перед вами! – Тишина разорвалась пронзительным ором. Келлан воздел руки, призывая к молчанию. – Но мы сыграем при условии, что вы будете вести себя хорошо. – Сняв микрофон со стойки, он
Отклик был до того оглушительным, что я почти не расслышала вступительный проигрыш Эвана. Келлан же с ребятами уловили его, конечно, лишь благодаря гарнитурам. Явив аудитории свой великолепный зад, Келлан неспешно направился обратно к микрофонной стойке. Он поставил микрофон на место и ударил по струнам – звук разнесся по всей арене.
Началась песня, хорошо знакомая мне, но неизвестная большинству местных фанатов. Толпа пожирала ее. Голос Келлана был мощен и безупречен, по спине у меня бежали мурашки. Келлан был прекрасен в родной стихии, воодушевляя всем своим видом. Слова и строчки западали в душу, и я, хотя мне отчаянно не хотелось отворачиваться, решила не терять драгоценной искры вдохновения. На всех парусах я устремилась искать бумагу. К моменту, когда я вернулась, «Чудилы» уже исполняли другую композицию. Гитара Келлана покоилась возле пустой микрофонной стойки, а сам он раскачивался на краю сцены, изводя собравшихся своей доступностью.
Его голос проходил мимо моих ушей, а слова вертелись в мозгу. Выкинув происходящее из головы, я записала все, что видела. Передо мной развернулась совсем другая история, нежели трагедия прошлого, над которой я трудилась. Новизна изложения побудила меня улыбнуться во весь рот. До чего же здорово писать! А заниматься этим под живой концерт Келлана – вообще блаженство.
Завершив выступление, Келлан разыскал меня, и я буквально рухнула в его объятия. Я страсть как гордилась им. Он возбужденно закружил меня. Зрители, как обычно, бесновались и вызывали «Чудил» на сцену. Опустив меня на пол, Келлан высунулся взглянуть на толпу.
Эван и Мэтт были потрясены. Гриффин держался так, будто меньшего и не ждал. Он хлопнул Келлана по плечу со словами:
– Надо идти на «бис»!
– У нас нет времени еще на одну песню, – помотал головой Келлан, оглянувшись на басиста. – Это шоу Сиенны, и она здесь главная.
Гриффин поджал губы и схватил его за руку:
– Какое мне, на хрен, дело до Сиенны? – Он толкнул Келлана вперед и ухмыльнулся. – Нам время сиять, малыш!
Мэтт и Эван присоединились и тоже толкнули Келлана, после чего Мэтт предложил:
– Высунись и помаши, этого хватит!
Келлан пожал плечами, а Мэтт оглянулся на меня и рассмеялся:
– Кира, затыкай уши.
Они устремились обратно на сцену, я же с усмешкой подчинилась гитаристу. Правильно сделала! Иначе бы у меня лопнули барабанные перепонки. Местный сотрудник в панике махал ребятам руками, пока наконец не вытолкал их из-под огней рампы. Те с хохотом вернулись, и мне осталось лишь
Когда толпа угомонилась, Келлан обнял меня за талию:
– Нам нужно оставаться неподалеку, чтобы спеть с Сиенной последнюю песню, но мы с ребятами подумываем сгонять через дорогу в бар. Идешь с нами?
С одной стороны, мне хотелось остаться и поработать над новым романом, который вдруг зародился в ходе выступления Келлана, но тот улыбался так заразительно, что я не сумела отказаться. Да и концерты еще будут, мне хватит для вдохновения! Я кивнула, и Келлан указал на блокнот, который я прижимала к груди.
– Ты писала? – Я энергично кивнула, и он спросил: – Пока я пел?
– Очень вдохновило, – констатировала я.
Его лицо было неописуемо прекрасно, когда он пробежался рукой по чуть взмокшей шевелюре.
– Я… тебя вдохновляю?
– Ежедневно, – вздохнула я, сверкая глазами.
Келлан уставился на меня, как будто узрел вторую голову:
– А говоришь, я дурной.
Я смеялась, пока он не выхватил блокнот. Я попыталась отобрать его, но Келлан вручил его человеку в наушниках, который приходил за ним в костюмерную.
– Это бесценно, гениально – храните как зеницу ока.
Тот округлил глаза и стиснул блокнот:
– Да, сэр.
Мне показалось, что он готов отсалютовать.
Удовлетворенный, Келлан продолжил внушать ему:
– Убедитесь, пожалуйста, что этот предмет упокоится в моем гитарном футляре.
– Да, сэр, – повторил мужчина, прежде чем сняться с места.
Келлан покатился со смеху и приобнял меня за талию:
– Я не ослышался? Он назвал меня сэром… дважды?
– Не зазнавайся! – ткнула я его в живот.
– И в мыслях не было, – ухмыльнулся он.
Наша компания потянулась на выход. Мэтт и Гриффин возглавляли шествие и зыркали по углам, как будто мы собрались на грабеж.
– А разве можно уходить до конца шоу? – спросила я.
Келлан со смешком огляделся:
– Понятия не имею… Будем играть в шпионов.
Прячась ото всех, мы прокрались к комплексу дверей, обозначенных знаком «Выход», и тихо устремились по коридору, который, по утверждению Мэтта, вел к автобусам. Нам было не нужно туда, однако об этом никто не должен был знать. Снаружи оказался охранник, зорко следивший за порядком. Ребята кивнули ему и прошли мимо, как короли жизни. Тот либо признал в них рок-звезд, либо его смутил мой универсальнй пропуск. Так или иначе, он ни о чем не спросил. По-моему, его больше заботили люди, пытавшиеся пробраться внутрь, чем выскользнуть наружу.
Когда мы очутились на самой обычной улице, этот охранник остался единственной живой душой, знавшей о нашем уходе. Ощущение временной свободы привело нас в приподнятое настроение, посыпались смешки и толчки. Мне нравилось в этом участвовать. Гриффин изучил улицу, прикидывая наше расположение относительно ближайшего бара, а Келлан пихнул локтем Мэтта:
– Ты же знаешь, во сколько нам пора возвращаться?
Мэтт кивнул и постучал по наручным часам. Я надеялась, что это так. Нехорошо получится, если ребята опоздают.