Отчим (не) моего жениха
Шрифт:
Шла за Разумовским как на казнь. Думала, отведет меня в свой кабинет и вычитает, но он решительно поднялся по лестнице.
— Почему наверх? — я остановилась у первой ступеньки.
— А куда? — Виктор обернулся.
— В кабинет.
— Ну уж нет, — рабовладелец усмехнулся. — Я теперь вас и на пушечный выстрел не подпущу к кабинету. Вы же смелая девушка, поэтому следуйте за мной. Я не причиню вам вреда.
Легко сказать, не причиню. Да у Разумовского в каждом жесте читалось желание меня придушить. Холодный душ должен
— Проходите, — Виктор распахнул дверь одной из комнат.
— Куда вы меня зовете? Я туда не пойду! — отшатнулась я. Сердце заколотилось сильно-сильно, готовое выпрыгнуть из груди.
— Это ваша комната, Арина, — снисходительно вздохнул монстр и снова пригласил войти внутрь. Точно, моя! Стоп, а что ему в ней понадобилось? — Я просто не хочу, чтобы наш разговор стал достоянием посторонних ушей.
Сладкий, успокаивающий тон сделал свое дело, и я как овечка вошла внутрь. Рабовладелец просто хочет меня приструнить и не собирается это делать на людях. Мало ли разговор услышит горничная или кухарка.
— О чем вы хотели поговорить, папочка? — съязвила, на всякий случай стараясь держаться подальше от Виктора. — Если научить уму-разуму, то сразу предупреждаю — поздно. Характер личности формируется до восемнадцати лет, — умничала я, когда Разумовский вдруг кинулся ко мне и, схватив за руку, потащил куда-то в сторону.
— Что вы делаете? Спасите! Хулиганы жизни лишают! — что есть мочи завопила я, но на помощь никто не пришел. Не слышали или просто решили не связываться с обезумевшим монстром.
— Ах ты, маленькая избалованная девчонка, — процедил инквизитор, таща меня на казнь. — Родители не научили уважать старших, поэтому мне придется заняться твоим воспитанием.
С этими словами он втащил меня в ванную комнату. Я брыкалась и изворачивалась, пытаясь освободиться, но монстр держал железной хваткой. В какой-то момент получилось цапнуть его за руку, но Виктор не отпустил. Втолкнул меня в душевую кабинку и повернул вентиль.
Струи воды хлынули на меня сверху ледяным дождем. За одну секунду волосы облепили лицо, платье прилипло к телу, а изверг не позволял выключить воду или выбраться наружу. Разумовский держал меня одной рукой, находясь при этом снаружи.
Нет уж, папочка, если мокнуть, то вместе! Собравшись с силами, я резко рванула его за рубашку, втащив внутрь. Теперь холодный тропический дух хлестал сверху по нам обоим, заливая пол в ванной. Заметив это, Разумовский резко рванул дверцу, закрывая кабинку.
Что делать двум ненавидящим друг друга людям, находясь в замкнутом пространстве? Пытаться не прибить друг друга и не замерзнуть. Холодно было ужасно поэтому, когда Разумовский выключил проклятую воду, я дрожала настолько, что не было даже сил кричать.
— Ч-ч-что вы делаете? — выдавила я синими губами, трясясь как осиновый листок.
— Мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, — заявил Разумовский, но видела, что он тоже замерз.
— К-к-какие
Я посмотрела на Виктора, и тот поймал мой взгляд. Как обычно внимательно и сосредоточенно изучил плачевный внешний вид, промокшее платье и остановился на лице.
Все происходило словно во сне. Я видела, как Разумовский поднял руку и осторожно провел пальцами по моим губам.
Словно холодной сваркой коснулся раскаленного металла.
Я даже забыла, как дышать, только смотрела на кончики его пальцев и внимательный взгляд. Сейчас монстр не казался мне хмурым. Наоборот, я чувствовала, как мое тело непонятно почему заливает горячая волна, как туманятся мысли и сбивается дыхание. Я задрожала, но не от холода, но Виктор неожиданно отстранился.
Секунда и между нами возникло незримое напряжение, подобно натянутым струнам. А потом Разумовский повернул вентиль, окатив нас еще раз, но уже горячей водой. Я охнула и инстинктивно подалась вперед, буквально вжавшись в Виктора. Он обнял меня сильной рукой, прижав к своему телу. Тропический дух хлестал кипятком, а мы стояли в стороне, обуреваемые непонятными чувствами.
Сама не заметила, как вода перестала литься, и вот мы уже стоим, тяжело дыша сквозь запотевшее стекло.
— Это было жестоко, — я уже не мерзла, но по-прежнему крепко держалась за Виктора. Решила, что не отпущу, пока он не оттолкнет.
— Мои методы не самые гуманные, — прошептал он на ухо, а мое тело в ответ пронзили сотни электрических импульсов. Неужели мужской голос может быть таким притягательным?
— А мои? — уточнила, вспоминая все те каверзы, которые совершила за сегодняшний день.
— Они ужасны, — усмехнулся Виктор. Мне показалось, или его вечно хмурое лицо расслабилось.
Хотелось навечно застрять вот так, в его объятиях: в мокрой одежде, со спутанными волосами, болтать о ерунде, глупо улыбаться и ничего не бояться. Завтра мы разъедемся в разные стороны, я брошу Славу и никогда не пересекусь с Виктором. Почему же только мысль об этом причиняет мне неимоверную боль?
А потом он оставил меня в растрепанных чувствах, дрожащую и испуганную. Разомкнул объятия и вышел из кабинки, громко хлюпая водой в домашних туфлях. Когда я вышла из ванной, в комнате никого не было. В мокрой одежде я снова начала дрожать, поэтому вернулась в ванную и стащила платье.
— Арина, — Разумовский заглянул в ванную и застыл на месте. Я повернулась на звук его голоса, охнула, прикрыла руками обнаженную грудь и схватила первое попавшееся полотенце.
Почему он вернулся, если только что ушел? Почему стоит и смотрит на меня вместо того чтобы извиниться, развернуться и уйти? Комната, раньше казавшейся мне просторной, вдруг сузилась до размеров самой маленькой каморки.
— Извините, — наконец до папочки дошло, в каком положении находится, и он резко развернулся всем корпусом. — У меня из ремешка от часов выпала металлический винт, — Виктор говорил тихо и напряженно, — если найдете, верните, пожалуйста.