Отчим

Бочка Наталья

Но сейчас передо мной слабый, избитый парень, которого и узнать не сразу можно.

Я присела на край кровати и взяла Лёшку за пальцы. Слипшиеся ресницы дрогнули, и он открыл глаза. А когда открыл, тут же сказал, с трудом выговаривая слова:

– Какого хрена ты припёрлась? Мало тебе? Пришла посмотреть?

– Лёша, что с тобой, кто это тебя так?

– А то ты не знаешь. Ты же сама послала, а теперь пришла прикалываться.

– Я послала? Кого послала? – не верю в то, что он говорит.

– Чувака

какого-то, чтоб меня избил. Давай вали к своему любовничку. Не надо мне тут овцой прикидываться, – злобно выдавил он.

– Лёша, ты ошибаешься. Я об этом не знаю ничего. Это неправда.

– Слушай, вали, а? Я не хочу, чтобы меня из-за тебя били. Всё – прошла любовь. Давай отсюда, вали я сказал.

Я встала и пошла к выходу. Его слова заставляли страдать, но теперь я уже точно поняла – всё закончилось. К былому возврата нет. В коридоре остановилась у окна, вспомнила, как хорошо было нам вместе. Как мы смеялись, и он катал меня на спине.

Но всё разбилось в тот момент, когда он потребовал от меня большего. Я страдаю, и теперь он тоже страдает. Кто-то наказал его… за меня.

Разве за меня? Нет, он что-то путает. Кому понадобилось за меня заступаться?

Наверное, это просто драка пацанов, а он решил, что я в этом замешана.

Разбираться не буду. Зачем? Не хочет меня видеть, значит, постараюсь выполнить его просьбу. Не буду навязываться.

Хоть это и больно. Очень больно.

Я ушла из больницы. Иду по улице, и так горько на душе.

Почему всё так неправильно, несправедливо?

Ведь было же хорошо, а теперь только плохо.

Может быть, я просто ещё не доросла? Не всё понимаю. Нужно лишь немного подождать. И тогда всё будет и хорошо, и правильно.

Глава 3

Слёз не было. Я тихо лежу на кровати в своей комнате.

Всё – решила. Покончить с этим раз и навсегда. Если он так поступает со мной, значит, я не нужна ему. Тогда и он мне не нужен.

Неохота признавать, что все эти месяцы были ошибкой. Но придётся. Лёшка оказался таким, как все. Ему нужно было от меня только одно, чего я не могу дать.

Значит, всё.

Странно, конечно, столько ждать, а потом взять и вот так разозлиться. Странно.

Ну и ладно.

В темноте комнаты не хочется открывать глаза, не хочется двигаться, смотреть, сколько прошло времени.

Ничего не хочется, только чтобы все оставили меня в покое.

В прихожей щёлкнул замок. Смешок, громкий шёпот, снова смешок. Мама.

С кем это она разговаривает?

Ах, она же собиралась привести на ужин своего парня. Точно.

Лёгкие шаги. Дверь в мою комнату приоткрылась.

– Алюша, ты тут?

Я сощурилась от полоски света и прикрыла глаза рукой.

– Ну мам, я сплю.

– А, ну хорошо, спи-спи.

Я тут с Егором, если что, мы на кухне.

С Егором? Что за имя? Он что, из деревни? Ладно, неважно.

Мама прикрыла дверь. И дальше я слышала, как они тихо переговариваются на кухне. Мама щебечет как птичка, мужской басок отвечает.

Смеются. Им весело. Возможно, они даже счастливы. Радуются.

Какое им дело до того, что чувствую сейчас я? Никакого.

А может, выйти и испортить весь их ужин? Чтобы не радовались так сильно.

И вообще, кто он такой? Какого чёрта он вообще сюда пришёл? Тут только я и мама, и всё. А теперь меня даже некому пожалеть. Она всё время занята им. Зря я согласилась, чтобы она его привела.

Да ну их, пусть сидят.

Я полежала ещё немного, и почему-то вдруг захотелось есть. Из кухни потянуло чем-то аппетитным, и я не могла больше держаться.

Что же теперь, на весь белый свет дуться? Мама ни при чём. Она не виновата, что Лёшка оказался таким придурком. Так ему и надо.

Я встала с кровати, щёлкнула выключателем, подошла к зеркалу, глянула на своё отражение. Припухшее лицо, воспалённые веки, красный нос. А что, пусть видят, какая я несчастная.

И вообще, кто он мне такой, этот мамин хахаль? Я не должна тут перед ним намазанной ходить, пусть видит в самом некрасивом виде.

Пошёл он…

Тихо выскользнула из комнаты, прошла в ванную, брызнула на лицо воды, вроде полегчало.

Выключила кран. Слышу, они затихли. Вытерла лицо и пошла на кухню.

– Здрасти! – сказала я и демонстративно натянуто улыбнулась.

За столом сидит человек с тёмными волосами. Лицо как будто восточное, с суровыми чертами, тёмной щетиной и пронзительными голубыми глазами из-под чернющих бровей. Крепкая шея теряется в идеальном вороте. Широкие плечи облегла голубая ткань рубашки, застёгнутой на маленькие чёрные пуговицы. Крупная ладонь на столе как будто охватила территорию и уже ощущала её своей собственной. Одна рука кулаком упёрлась в ногу. Из-за угла стола выглядывает колено, в чёрной брючине и ступня в чёрном носке.

Вся поза этого человека говорит о власти, которую он принёс сюда, но ещё только показывает, что власть будет и никуда от неё не деться. Он как будто занял собой всю нашу довольно просторную кухню, но на самом деле занимал только малую её часть.

Во взгляде его тихая, но настойчивая уверенность в правоте и в том, что, если он захочет, всё будет неотвратимо и по-его.

От неожиданности картины я остановилась. Что-то заставило остановиться, но сейчас даже не могу сказать что. То ли его взгляд, то ли суровый вид, то ли идеальная стрижка или упрямый рот. Может, пуговица, расстёгнутая у горла, или часы на мощной кисти, но что-то точно заставило меня на мгновение замереть. И даже смутиться.