Отчуждение
Шрифт:
— Бетания! — восклицает она радостно, и все поворачиваются ко мне.
— Как давно тебя не было! Что случилось? — спрашивает кто-то. Меня тут же окружают.
— Ты совсем на себя не похожа! — Кто-то дружелюбно дотрагивается до моего плеча.
Внутри меня взрывается очередная бомбочка. Они стоят слишком близко, мне снова нечем дышать, кружится голова, ноги подкашивается — я понимаю, что вот-вот упаду в обморок.
Я извиняюсь и бегу в туалет. Немного холодной воды в лицо возвращает меня в реальность. Я снова почти в норме, но дрожу как осиновый лист. Так и стою, опершись о раковину и глядя на свое
Теперь в коридорах пусто. В парке тоже никого. Обычно здесь кто-нибудь обязательно сидит, доделывая какое-нибудь срочное задание, но сейчас накрапывает дождик, да и довольно прохладно. Для меня самое то. Лучше думать о насущных проблемах, чем продолжать мучиться теми, что давно в прошлом.
Прячусь под деревом. Здесь и дождусь следующего занятия. Криминалистическая психология раньше была моим любимым предметом. Лекции у нас читает не кто-нибудь, а руководитель одной из групп отдела, занимающихся поиском серийных убийц — Кай Леон. Он похож на тигра в деловом костюме. Безукоризнен во всем. Строг, компетентен и безжалостен. Иногда кажется, что все девушки, записавшиеся на его курс, сделали это лишь для того, чтобы иметь возможность дважды в неделю по два часа млеть от любви, глядя на него за лекторским столом. А парни, чтобы перенять его манеру держаться.
Но это, конечно, кроме того, что сам предмет очень интересен. Раньше он был моим любимым. Странно было бы идти на него теперь, после того, что случилось? Или наоборот полезно? Посмотреть на это отвлеченно, как исследователь? Перестать, наконец, быть жертвой, а начать рассматривать себя как участника событий?
Хорошая мысль. Ободряющая.
Манжетный компьютер подает сигнал. Я поворачиваю запястье и смотрю на дисплей — звонит Мел.
У Мел превосходная интуиция. Всякий раз, когда я начинаю каким-либо образом выползать из своего личного эмоционального ада, она звонит мне и ввергает меня обратно в пучину огненную. Конечно, нехорошо так говорить, и я каждый раз тщательнейшим образом давлю раздражение, прежде чем ответить ей.
Надеваю гарнитуру.
— Доброе утро, Мелодия.
Полтора месяца назад мы были с ней не знакомы, хотя и учимся в одном университете. Мы посещаем разные занятия, у нас разные интересы и взгляды на жизнь. У нас общее только одно.
— Ты пошла в универ, как собиралась? — спрашивает Мел.
— Да, — отвечаю, не уточняя, что сижу не на лекции, а под деревом. Впрочем, она сама могла бы догадаться. Занятия разные, но начинаются-то они в одно и то же время.
— Ты такая сильная, — говорит она, и это можно воспринять как упрек.
Я молчу. Не знаю, что еще сказать. За прошедшие две недели я утешала и увещевала ее по-всякому. Но я не психолог. И у меня нет сил.
— Я тоже попыталась это сделать, — шепчет Мел. — Но когда я выходила, в подъезд кто-то вошел, и мне показалось, что это Он. Я бежала по лестнице, не останавливаясь, до десятого этажа.
— Он умер, — говорю я.
— Я знаю.
Я понимаю, что она чувствует. Я тоже вижу Его в каждом мужчине, который попадается мне на глаза. Он следует за мной повсюду. Живет в моих снах и просыпается вместе со мной. Я знаю, что Его больше нет, но этого не достаточно. Он умер, но Его не убить. Возможно, мне удастся Его
— Я знаю, что ты чувствуешь. Мне было очень трудно добраться до универа, но теперь я здесь, и мне стало легче. — Я четко выговариваю слова, мне кажется, она не всегда меня слушает, глубоко погружаясь в воспоминания.
— Легче? — цепляется она за последнее слово. — Я попробую еще раз, — решает она и молчит. Слышу только ее дыхание. — Вчера я наблюдала за парочкой на лавке во дворе, — вдруг начинает Мел. — Они целовались, смеялись. Тебе не странно смотреть на счастливых людей, Бет? На нормальных людей. Он тоже казался нормальным. Ты никогда не думала, что нормальных людей нет совсем? Все только претворяются нормальными, скрывая свои грязные мысли до удобного случая.
Мне становится страшно. Ее слова впечатываются в мое сознание. Бум, бум. Но ладно, я ведь знаю, что это не правда.
— У всех бывают плохие мысли, — быстро говорю я. — Но они завладевают только больными, слабыми людьми. И тогда они совершают плохие поступки. Но это редкость, нам просто не повезло, Мел.
Поднимаю глаза и вижу, как через парк к зданию университета идет Кай Леон. Стремительной походкой он достигает ступеней, еще пару секунд и скрывается за дверью. Не знаю, чего я перепугалась, но я, похоже, забыла дышать и слушать Мел.
— Хорошо, что нас двое, — вдруг говорит она. — Только мы можем понять друг друга, мы одни.
Мне пора подниматься и идти на занятия, но ее последняя фраза продолжает звенеть у меня в голове. Я представляю себя на необитаемом острове, и со мною рядом только Мелодия. А у нас с ней общее только одно — Ему понравились наши имена.
Пока что коридоры пусты, все на занятиях, и я прохожу спокойно до самой аудитории. У меня остается еще несколько минут для того, чтобы придумать, что сказать сокурсникам. Куда я пропала? Почему меня не было больше месяца? Не хочу, чтобы кто-нибудь из них узнал правду.
В больнице со мной разговаривал психолог. Она убеждала меня, что случившееся — не моя вина. Я попросила ее уйти.
Мне было невыносимо, что эта женщина смотрит на меня и при этом знает в деталях все, что Он делал со мной. И еще множество людей знает. Все это записано и хранится где-то в файле. Люди, которых я не знаю, открывали его или откроют в будущем и узнают обо мне все. Это не несчастье, которое можно забыть, оставить в прошлом. Это позор на всю жизнь.
И что, если мои знакомые узнают о нем? Не противно ли им будет смотреть на меня?
Время занятий закончилось, студенты высыпают из аудиторий в коридор. Никогда раньше не замечала, что их здесь так много.
Через минуту я вновь оказываюсь в окружение своих знакомых.
— Что с тобой стряслось? — снова слышу я тот же вопрос.
Что сказать? Что я ездила к отцу или попала в аварию?
— Я поехала домой к отцу и попала в аварию, — говорю я. Все охают, сочувствуют. Вот почему я так похудела. Да, вот поэтому.
— Зря ты так коротко постриглась, — говорит вдруг одна из сокурсниц, Инга. — Сейчас снова в моду вошли длинные волосы. — И эффектно встряхивает своими золотистыми, тщательно накрученными кудрями.