Оtцы и деtи
Шрифт:
– Но как я мог ошибиться? – пробормотал Базаров. – Неадекватное поведение, склонность к агрессии. И подружка ее возле этого вертлявого крутилась…
– Правильно. При наступающей диабетической коме те же симптомы. Неадекватное поведение и склонность к агрессии. Мы же как следует девчонку не осмотрели. Сразу кинулись желудок ей промывать.
– Диабет первой степени. Показана ТИТ, традиционная терапия, инъекции утром и вечером, короткий и длинный инсулин. Следы от уколов свежие. Но почему кома, Аркаша, если она совсем недавно сделала инъекцию инсулина?
–
– Сам знаю! – с досадой сказал Базаров.
– Я же тебе говорил: не лезь!
– Она все равно умирала!
– Так она бы умерла сама по себе, а так и нас за собой потянет. Не в могилу, в тюрьму, но чем оно лучше? У меня жизнь только начинается! – заистерил Аркадий.
– Ты-то здесь при чем?
– А кто принес воду? Ну и дураки же мы!
– Вот из-за таких, как ты, мы и в заднице, – неожиданно разозлился Базаров. – Моя хата с краю, насилуют – проходи мимо, убивают – уноси ноги. Человек умирает – отойди в сторонку и жди. А если бы это была твоя сестра?
– А из-за таких, как ты… – Аркадий нервно сглотнул. – Все-то тебе надо, везде ты лезешь. Рано или поздно это должно было случиться. И потом… Она тоже чья-то сестра. И дочь. А может, единственный ребенок в семье? Представляешь? Ты убил чью-то дочь! А если бы не полез…
– Заткнись! Самому тошно… И как я мог ошибиться?
– Мы просто были пьяные.
– За руль ты пьяным не боишься садиться. Знаешь, что в случае чего дядя тебя отмажет. А помощь оказать… Какой ты к черту врач?
– Может, хватит уже, Базаров? Надо подумать, что теперь делать. Там ведь повсюду видеокамеры.
– В туалете нет.
– Точно! Никто не видел, что мы с ней делали!
– Подруга видела, как мы зашли в туалет.
– Она сама не своя от страха. Себя будет выгораживать. Или просто смоется. Постой… С ними еще парень был, – напряженно сказал Аркадий.
– Хорошо, что ты хоть что-то помнишь! – с иронией сказал Базаров. – В общем, в сухом остатке, мы оба м…ки.
– Завтра утром свалим ко мне на дачу. Отсидимся. Я с дядей поговорю.
– Ага! Поговори. Он твой дядя, а не мой. С какой стати он будет мне помогать?
– Хотя бы совет даст. Если срок, то, может быть, условно?
– Ты соображаешь, что говоришь?! – взвился Женька. – Какой условный срок?! Кто меня возьмет в интернатуру с этим сроком?! Да еще за врачебную ошибку!
– Да, попали…
Какое-то время они растерянно молчали. Запал кончился, страх отрезвил. Ехать им было недолго, ночью пробок в Москве уже не было. Поднявшись в квартиру, Базаров хмуро сказал:
– Давай спать.
– Отцу звонить уже поздно. Завтра.
– Да… – рассеянно откликнулся Женька. – Завтра…
Он напряженно о чем-то думал. А, уходя к себе в комнату, раздраженно пробормотал:
– И как я мог ошибиться?..
Встали они поздно, и Аркадий сразу же принялся звонить отцу.
– Папа, привет! – преувеличенно бодро
– Здравствуй, сынок. Как дела? Все в порядке?
– Да, абсолютно. Слушай, мы с Женькой хотели к тебе приехать.
– Приехать? Когда приехать? – заволновался Николай Петрович.
– Да прямо сейчас и выезжаем. Чего тянуть?
– Аркаша, господи, что случилось?!
– Да почему обязательно случилось? Просто соскучился. Вчера обмыли с Женькой диплом и поняли, что в Москве нам делать нечего. Жарища, духотища.
– Ты же вроде не собирался приезжать, – растерянно сказал Николай Петрович. – Сказал, что, может, за границу…
– А зачем мне заграница, если у меня дача в самом красивом месте РСФСР? – слегка подольстился к отцу Аркадий. – Помнится, ты сам так говорил. И я с тобой согласен. Озеро, сосны… Рыбку половлю.
– Ты?! Рыбку?!
– В общем, мы выезжаем, – Аркадий решил прекратить этот скользкий разговор. – Жди.
– Но…
– Да, кстати, дядя с вами? – как можно небрежнее спросил Аркадий.
– Тут он. Отдыхает.
– Вот и отлично. То есть, я хотел сказать, давно не виделись.
– Так надо ж теперь в райцентр, в магазин, – заволновался Николай Петрович.
– Не беспокойся, мы ко всему привычные. Все, до встречи.
Базаров стоял в дверях и внимательно прислушивался к разговору.
– Ну что? – напряженно спросил Женька, когда Аркадий положил мобильник на стол.
– Едем! Давай собирайся.
– А долго нам ехать?
– Километров шестьсот-семьсот.
– Ого! А чего это вас, гламурятину московскую, занесло в такую даль?
– Модное место. Дома там очень дорогие. А нам от деда это поместье досталось. Там на пяти сотках все ютятся, застроено под завязку, для туристов. А у нас аж двадцать соток и свой кусок берега. И никаких постояльцев.
– Да вы буржуи! – присвистнул Базаров.
– А то!
– Что ж, чем дальше от Москвы, тем для нас теперь лучше, – Женька невольно вздохнул.
– Авось рассосется, – поддержал его Аркадий.
После неожиданного звонка сына Николай Петрович отчего-то разнервничался.
– Кто звонил? – внимательно посмотрел на него старший брат.
Если располневший и заметно постаревший к своим сорока четырем годам Николай Петрович выглядел как дачник, то есть носил старые вылинявшие трико и растянутую футболку, то Павел Петрович мало чем отличался от столичного жителя. Чисто выбрит, одет в светлые, по случаю жары, брюки и светло-голубую рубашку из тонкого хлопка. Фигура у отставника была подтянутая, по утрам Павел Петрович по-прежнему делал гимнастику, а потом совершал пробежку в любую погоду. У него было удивительно молодое лицо с правильными чертами, красивые темные глаза и холеные руки с отполированными ногтями. На него заглядывались все дачницы, что уж говорить о местных жительницах! Для этих Павел Петрович Кирсанов был сродни марсианину. Хорош собой, богат и еще не стар. И почему-то один. Ни жены, ни детей. Завидный жених, жаль, что ни на кого не смотрит.