Отцы-основатели. Весь Саймак - 4.Заповедник гоблинов
Шрифт:
— Мне очень приятно познакомиться с вами, мистер Дух, — сказала Кэрол.
— Только не «мистер», а просто Дух, — поправил тот. — Я ведь дух, и больше ничего. И самое ужасное заключается в том, что я не знаю, чей я, собственно, дух. Очень рад познакомиться с вами. Так уютно сидеть за столиком вчетвером. В цифре «четыре» есть что-то милое и уравновешенное.
— Ну, — объявил Оп, — теперь, когда мы перезнакомились, давайте перейдем к делу. Выпьем! Ужасно противно пить в одиночку. Конечно, я люблю Духа за многие
— Ты же знаешь, что я не могу пить, — вздохнул Дух. — И есть не могу. И курить. Возможности духов весьма и весьма ограниченны, но мне хотелось бы, чтобы ты перестал указывать на это всем, с кем мы знакомимся.
Оп повернулся к Кэрол:
— Вы, кажется, удивлены, что варвар-неандерталец способен изъясняться так красноречиво и свободно, как я?
— Не удивлена, а потрясена, — поправила Кэрол.
— Оп, — сообщил ей Максвелл, — за последние двадцать лет вобрал в себя такое количество знаний, какое обыкновенному человеку и не снилось. Начал с программы детского сада в буквальном смысле слова, а сейчас работает над докторской диссертацией. А главное, он и дальше собирается продолжать в том же духе. Его можно назвать одним из самых выдающихся наших студентов.
Оп поднял руку и замахал официанту.
— Сюда! — крикнул он. — Здесь есть люди, которые хотели бы облагодетельствовать вас заказом. Все они умирают от жажды.
— Больше всего меня в нем восхищает, — заметил Дух, — его застенчивость и скромность.
— Я продолжаю учиться, — сказал Оп, — не столько из стремления к знаниям, сколько ради удовольствия наблюдать ошарашенное выражение на лицах педантов преподавателей и дураков студентов. Впрочем, — повернулся он к Максвеллу, — я отнюдь не утверждаю, что все преподаватели — обязательно педанты.
— Спасибо! — сказал Максвелл.
— Есть люди, — продолжал Оп, — которые, по-видимому, убеждены, что Homo sapiens neanderthalensis — глупая скотина, и ничего больше. Ведь что ни говори, а он вымер, он не смог выдержать борьбы за существование, в чем усматривается прямое доказательство его безнадежной второсортности. Боюсь, я и дальше буду посвящать мою жизнь опровержению…
Рядом с Опом возник официант.
— А, это опять вы! — сказал он. — Можно было сразу догадаться, как только вы принялись на меня орать. Вы невоспитанны, Оп.
— С нами тут сидит человек, — сообщил ему Оп, пропуская мимо ушей оскорбительное утверждение, — который вернулся из страны теней. По-моему, достойнее всего будет отпраздновать его воскресение дружеской вакханалией.
— Насколько я понял, вы хотели бы чего-нибудь выпить?
— Так почему же вы сразу не принесли бутылку хорошего пойла, ведерко льда и четыре… нет, три рюмки? — осведомился Оп. — Дух, знаете ли, не пьет.
— Я знаю, — сказал официант.
— То есть если мисс
— Кто я такая, чтобы вставлять палки в колеса? — спросила Кэрол. — Что пьете вы?
— Кукурузное виски, — ответил Оп. — Наш с Питом вкус в этом отношении ниже всякой критики.
— Ну так кукурузное виски, — решила Кэрол.
— Насколько я понял, — сказал официант, — когда я приволоку сюда бутылку, у вас будет чем за нее заплатить. Я помню, как однажды…
— Если я обману ваши ожидания, — объявил Оп, — мы обратимся к старине Питу.
— К Питу? — переспросил официант и, посмотрев на Максвелла, воскликнул: — Профессор! А я слышал, что вы…
— Я вам уже битый час об этом толкую, — перебил Оп. — Потому-то мы и празднуем. Он восстал из гроба.
— Но я не понимаю…
— И незачем, — сказал Оп. — Несите-ка выпивку, больше от вас ничего не требуется.
Официант убежал.
— А теперь, — сказал Дух, обращаясь к Максвеллу, — пожалуйста, объясните нам, что вы такое. По-видимому, вы не дух, или же процесс их изготовления значительно улучшился с той поры, когда человек, которого представляю я, сбросил бренную оболочку.
— Насколько можно судить, — начал Максвелл, — перед вами результат раздвоения личности. Один из меня, насколько я понял, стал жертвой несчастного случая и умер.
— Но это же невозможно! — возразила Кэрол. — Психическое раздвоение личности — это понятно, но чтобы физически…
— Ни на земле, ни в небесах нет ничего невозможного, — объявил Дух.
— Цитатка-то заезженная! — заметил Оп. — И к тому же ты ее переврал.
Он принялся энергично скрести короткими пальцами волосатую грудь.
— Не глядите на меня с таким ужасом, — сказал он Кэрол. — Зуд, и больше ничего. Я дитя природы и потому чешусь. Но я отнюдь не наг. На мне надеты шорты.
— Его выучили ходить на двух ногах, — заметил Максвелл, — но только-только.
— Вернемся к раздвоению вашей личности, — сказала Кэрол. — Не могли бы вы объяснить нам, что, собственно, произошло?
— Я отправился на одну из планет системы Енотовой Шкуры, и в пути моя волновая схема каким-то образом сдублировалась, так что я прибыл одновременно в два разных места.
— Вы хотите сказать, что возникло два Питера Максвелла?
— Вот именно.
— На твоем месте, — сказал Оп, — я подал бы на них в суд. Этим транспортникам даже убийство с рук сойдет! Ты можешь вытрясти из них хорошее возмещение. Вызовешь свидетелями меня и Духа. Мы ведь были на твоих похоронах! И вообще, — добавил он, — нам с Духом тоже следует предъявить иск. За причинение морального ущерба. Наш лучший друг лежит в гробу бледный и неподвижный, а мы совсем убиты горем.
— Нет, правда, мы очень горевали, — сказал Дух.