Отцы-основатели. Весь Саймак - 5.Исчадия разума
Шрифт:
— Но ты же великолепно управился с Ликом! И наши временные туннели в полном порядке. Если что и пойдет не так, то мы все равно их уже имеем, а значит, и имеем бизнес с «Сафари» как основу всего дела. Конечно, со временем могут всплыть еще какие-нибудь трудности, но ведь уже есть возможность большой спортивной охоты…
— Райла, ты удовлетворена всем этим?
— Ну, пожалуй, не вполне, но все же мы владеем сейчас гораздо большим, чем раньше, не так ли?
— Я размышлял над всем этим… —
— И что же ты надумал?
— Пожалуйста, постарайся меня понять, — попросил я, — Вникни в то, что я скажу. В тот день, когда ты отвезла Хайрама в госпиталь, я побывал в старом доме на ферме. С Баузером. Мы послонялись там немного и посидели на крыльце, как делали это раньше. Мы и в дом зашли, но дальше кухни я пройти не смог. Я поразмышлял за кухонным столом над тем, что вдруг произошло в моей жизни. И у меня появилось ощущение потерянности. Независимо от того, что я проделал и как далеко ушел вперед, я все равно чувствовал себя каким-то потерянным. Все так сильно изменилось вокруг…
— И тебе эти перемены не по душе?
— Дело в другом. Попробую тебе объяснить. Теперь все, что мы делаем, превращается в деньги, чего раньше со мною никогда не бывало. Мы можем путешествовать во времени, а это раньше никому не удавалось. И все же… Я думаю, мое уныние вызвано этой историей с Хайрамом и ощущением нашей уязвимости…
Она взяла мою руку своими ладонями.
— Понимаю, — сказала она, — я понимаю…
— Так ты тоже ощущаешь это?
Она покачала головой.
— Нет, Эйза. Я — нет. Вспомни, я же всего-навсего «приблудный толкатель». Но я вполне понимаю, как ты можешь все это воспринимать. И я чувствую себя немного виноватой. Я втравила тебя во все эти дела. Подтолкнула.
— Да я и сам легко «подтолкнулся», — ответил я. — Не обвиняй себя ни в чем. Ничего нет такого, в чем бы можно было тебя упрекнуть. Просто дело в том, что я любил ту ферму. И когда я вгляделся в нее в тот день, то ощутил потерю…
— Пошли пройдемся, — предложила она.
Мы спустились, держась за руки, по склону холма, и все вокруг нас дышало покоем Мастодонии. Где-то поодаль от холмов послышался жалобный крик козодоя, и мы остановились, завороженные. Я никак не ожидал услышать здесь этот звук, я никак не мог предположить, что здесь водятся козодои! Этот крик для меня был зовом дома, он воскресил давние воспоминания и погрузил меня в те летние дни, когда с лугов неслось свежее благоухание только что скошенного сена и воздух звенел колокольчиками коров, возвращающихся на пастбища после дойки…
Прислушиваясь к крику козодоя, я вдруг почувствовал вол-, ну какого-то странного успокоения, овеявшую меня.
Мы вернулись в наш передвижной дом и позвали внутрь Баузера. Он прошествовал в свою с Хайрамом
— Ты помнишь тот день, когда я появилась на ферме? — спросила Райла. — После двадцати лет отсутствия вдруг снова возникла перед тобой?
Я кивнул. Еще бы не помнить! Я думаю, что запомнил эту встречу до каждой ее минуты.
— Пока я подъезжала к Виллоу-Бевду, — сказала она, — я спрашивала себя: не пожалею ли об этом впоследствии? И с тех пор я еще не раз спрашивала себя об этом. А вот теперь, Эйза, я могу сказать, что ни разу не пожалела о своем приезде и что я теперь совсем перестала себя об этом спрашивать. И дело не в путешествиях во времени, и не в занятности всего этого, и даже не в деньгах. Дело в тебе. Я совершенно не жалею о том, что вернулась к тебе!
Я отставил свой стакан и подсел к ней на диван. Мы сидели рядком, в обнимку и еще долго оставались так, похожие на пару глупых детей, вдруг обнаруживших, что они любят друг друга.
Я был благодарен ей за услышанное и подумал, что мог бы и сам сказать ей то же самое, но у меня не находилось слов, чтобы связно изложить, что я чувствую. И все же я сказал ей то, что у меня было на сердце:
— Я люблю тебя, Райла. Наверное, я полюбил тебя в тот самый день, когда увидел впервые!
На следующий день сразу после полудня заявился Кортни за рулем одолженного ему Беном автомобиля. Рядом с ним восседал сенатор Эйбл Фримор.
— Я доставил сенатора в ваши руки, — произнес Кортни, — Старина ни за что не захотел говорить со мною. Он желает иметь дело только с вами и решил самолично «посмотреть в зубы коню». Еще должен сообщить, что подали признаки жизни налоговые инспектора. Они пожелали повидать меня, но я решил, что их нельзя совместить с сенатором.
— Ни в коем случае, — подал голос гость, — Как человек со здравым смыслом, я предпочитаю от этой публики держаться как можно дальше!
Он был немного тщедушен для человека, имеющего лицо истинного фермера, красновато-обветренное под редеющей белой шевелюрой. Он стоял рядом с машиной, внимательно разглядывая окружающий ландшафт.
— Так вот она, Мастодония, — констатировал он. — Кортни мне обрисовал ее. Так когда же вы начнете делить ее на участки?
— Мы вовсе не собираемся этого делать, — ответила Райла, — ибо не считаем ее своей собственностью.
— Я должен вам сообщить, — произнес Кортни, — что «Сафари» прибудет завтра. Бен передал мне, что туннели готовы. Рад, что вы с этим справились.