Отдать долги (кн.2) [СИ]
Шрифт:
Влад удивленно воззрился на друга:
— А тебе не хотелось бы повидать родных? Узнать, живы ли они вообще?
Они сидели, как и обычно, у Влада — его комната была немного больше и словно бы уютнее той, что предоставили Косте.
Яркий солнечный свет, пробиваясь в распахнутое окно, озарял помещение мягким медовым сиянием, придавая интерьеру дружелюбный и гостеприимный вид. Костя по обыкновению пристроился на краешке кровати, а сам хозяин апартаментов развалился в любимом глубоком кресле.
— Хочу, —
— От чего отдохнуть? — язвительно уточнил Влад. — Чем таким полезным ты занят?
— Ну, как! — Костя театрально всплеснул руками. — Я еще морально не готов. Не пришел в себя после всех тех событий.
— Пока ты придешь в себя, шанс будет упущен, — угрюмо сказал Влад. — Без Хуана мы ничего не добьемся и не найдем.
Некоторое время Костя удрученно молчал. Потом, с силой ударив кулаком по покрывалу, с горечью воскликнул:
— Ты вечно толкаешь меня на какие-то авантюры! Постоянно!
Влад рассердился:
— Короче, дружище, не хочешь — не надо! Я не собираюсь тебя умолять. Обойдусь и без тебя.
— Ну, прям-таки! — насмешливо протянул Костя, сладко потягиваясь всем телом. — Я тебе столько раз помогал! Ты без меня пропадешь, вот увидишь!
Влад, выпрямившись в своем кресле, зло сощурил глаза и окинул приятеля сердитым взглядом:
— Вот как… Не много ли ты воображаешь о себе?
— Ты чего? — удивленно покосился на него Костя. — Я шучу просто!
— А мне осточертели твои ущербные шутки и узколобое чувство юмора! — взорвался Влад, и всё напряжение последних дней, вызванное, в частности, ночным визитом Николя, воплотилось в этом рассерженном крике. — Ты напрасно считаешь себя остроумным!
Костя, молча поднявшись, отряхнул черные шелковые штаны и, так и не вымолвив ни слова, направился к выходу. Проводив приятеля возмущенным взглядом, Влад недовольно пробормотал себе под нос:
— Остряк, блин! Теперь обиженного будет строить!
— И ты еще говоришь, будто мы с тобой не похожи… — голос Николя, тихий и вкрадчивый, прозвучал, словно раскат грома. От неожиданности Влад вздрогнул и едва не свалился с кресла. Нервно сглотнув, парень вытянул шею, всматриваясь в залитую светом комнату и словно превратившись в натянутую напряженную струну. Одно дело — увидеть призрачное видение глубокой ночью или в предрассветный час, и совсем другое — ясным солнечным днем.
— Ты где? — его голос предательски охрип. Юноша прокашлялся и продолжил увереннее и тверже: — Не люблю разговаривать с невидимками. Покажись!
— Я уже говорил, — отозвался невидимка. — Вспомни меня. Я ведь сейчас даже не фантом. Я — эхо твоей жалости.
— Черт с тобой, не буду я тебя вспоминать, — процедил Влад, демонстративно
— Ну как же… — помещение огласил глухой смешок. — Для тебя важнее не быть другом, а быть правым. Скажешь, нет?
И повисшая вслед за этим тишина показалась Владу еще более гнетущей, чем разговор с “эхом жалости”
Мишель сидела на краешке кровати и с каким-то странным чувством всматривалась в бледное, покрытое испариной, лицо Жозефа. Последний, облаченный в кремовую атласную пижаму (здешняя “элита” никогда не отходила ко сну без подобного наряда — так и не признанного ни Владом, ни Костей), лежал с закрытыми глазами, и дыхание его было неровным и хриплым.
Мишель, подавив вздох, протянула руку и осторожно отвела взмокшую прядь со лба спящего. Со стороны это напоминало по-матерински нежное прикосновение, а вовсе не порыв страсти.
Жозеф слабо застонал, заворочался и, сощурившись, сквозь свои по-женски длинные черные ресницы всмотрелся в расположившуюся рядом рыжеволосую девушку. Сфокусировав взгляд, мужчина тихо, через силу, пробормотал:
А… Мишель… малыш… как ты?
— А ты? — ушла от ответа Златовласка. — Как себя чувствуешь?
Плохо… — вяло протянул Жозеф. — Постоянно клонит в сон…
Он продолжал смотреть на нее, и Мишель чудилось, что страж догадался об утреннем происшествии с Назаром и уже вынес ей свой молчаливый приговор. Хотя, собственно, что особенного произошло? Цыган всего лишь сделал комплимент…
— Ты просто устал, — торопливо сказала она, старательно отводя взгляд. — Тебе надо отдохнуть.
Жозеф нахмурился:
— Ты какая-то странная. Что с тобой?
— Ничего, — смущенно отозвалась собеседница, внимательно изучая свои руки. — Все в порядке.
— Нет, — возразил Жозеф, и уголки его тонких губ тронула усмешка. — Не всё в порядке.
Таким тоном он разговаривал с ней только в самом начале их знакомства… до первого настоящего свидания… во времена, когда Жозеф представлялся ей не меньшим монстром, чем желчный Николя: жестоким, высокомерным, самовлюбленным.
И Мишель мысленно унеслась в то далекое прошлое, безвозвратно канувшее в Лету…
…Как раз накануне она встретилась в подземной тюрьме с Люком, неудачливым беглецом и позднее — не менее невезучим дезертиром. Задыхающийся хриплым кровавым кашлем, изнуренный голодом и сыростью камеры, парень по-настоящему испугал Мишель. Всю последующую ночь он снился ей в кошмарах, заставляя пробуждаться от собственного крика в мокрой от холодного пота постели (если, конечно, ту убогую скамью, покрытую рваным пледом, можно было назвать постелью).