Отдел «15-К»
Шрифт:
— Ну да, ну да — заторопился Герман — Идем.
Он закрыл калитку и зашагал размашистым шагом вперед.
— А ты хоть знаешь, где это Капустино? — еле догнал его Колька — А?
— Какое Капустино? — негромко ответил ему Герман — Нет здесь никакого Капустино поблизости, бабка нам обоим глаза вовсю отводила, и, заметим, — очень умело. Кабы на нашем месте простой прохожий был, я бы за его жизнь гривенника не поставил. Это ж не ведьма была, а бесовка. И наглая какая, даже имя этого охламона пропавшего оспаривать не стала. Ох, Ровнин, если выберемся
— А в чем различие? — на ходу спросил Колька — Ну, ведьмы и бесовки?
— У одной душа есть, потому что она злу не предалась, она нечто третье между Светом и Тьмой, а у второй ее нет, потому что она пошла в оплату за выданную ей силу — совсем уже негромко пробормотал Герман — А тебя, я гляжу тоже не сцепило? Это почему? Я уж думал, придется тебя за ноги хватать, чтобы невесть куда не убежал.
— Не знаю — только сейчас удивился этому факту Колька — Может, из-за мешочка, что мне Аникушка дал?
— Так и носишь его? — удивился Герман — Молодец, так держать.
Тут они наткнулись на колодец, о котором говорила старуха. Он и впрямь выглядел инородным телом в этой деревне — эдакое смолисто — желтое пятно среди черных бревен домов.
— Почиститься — почистимся — прошептал Герман — А воду из него пить не смей.
— Чего так? — опечалился Колька. Во рту у него как будто наждаком прошлись и холодной воды хотелось невозможно. А еще лучше — пива.
— Мы не знаем, что это за колодец, что за вода — зашипел Герман — Мозги включай хоть иногда. А если это вообще не колодец, а морок и в ведре нам невесть какой настой поднесут? Никогда не ешь и не пей того, в чем не уверен на сто процентов, тем более в таких местах.
Оперативник бросил ведро в колодец, дождался мелодичного 'плюх' и начал вращать скрипучий ворот.
— Слушай, ну, если все так непросто, может позвонить в отдел, наших предупредить, что тут ситуация изменилась? — предложил Колька — Во избежание?
— Давай — давай — одобрил Герман, подцепляя рукой дужку ведра — Хоооорошая идея!
Колька вынул из кармана телефон и понял, что оперативник по традиции шутки с ним шутит. Сигнала не было вовсе, судя по всему, спутники и вышки оператора явно огибали стороной маленькую Волоховку, рассудив, что местным жителям связь с Большой Землей не нужна.
— Капец какая холодная — Герман черпал горстью воду прямо ведра и затирал ей грязные пятна на своих джинсах — Как бы радикулит не получить.
— Ну нафиг — Колька глянул на красно — синие руки Германа и поежился — Мне в Кремль на прием не идти, я и так похожу.
— В машину таким грязным не пущу — мстительно заявил оперативник — Даже не мечтай.
— А я портки сниму и в туселях поеду — хмыкнул Колька — Дам с нами нет.
— Что ж это ты, лихоимец, делаешь! — раздался визгливый вопль — Из общего ведра, грязь свою! Да чтобы тебе пусто было, чтобы тебя бородавки задавили, чтобы…
— Хорош орать — остановил злословие невзрачной
— Какая — такая старуха… — неуверенно начала бабенка и осеклась, увидев уже знакомый Кольке серебряный нож — Она.
— Я-то думал тут ведьмы живут, а тут кубло гадючье — задумчиво протянул Герман — Как-то так.
— Одна она здесь, бесовка эта — проговорила бабенка — Пришла три года назад сюда, лешего нашего подчинила себе, потом Власия, хозяйка ковена нашего пропала, как в воду канула. Остальные-то девоньки у нас молоденькие, куда им с этой тягаться.
— А ты что же? — Герман убрал нож под куртку — Ты-то не молоденькая, я погляжу.
— Да уж, не молоденькая — Колька моргнул — показалось ему, что некрасивое, но нестарое еще лицо селянки на миг стало лицом древней старухи — Только вот силы у меня нет, забрали ее у меня, еще при царе — Освободителе забрали. Сцепилась я с одной залетной, гордыня меня, вишь, обуяла, захотелось доказать этой лярве французской, что наши онучи ихних не вонюче.
— Доказала? — почти дружелюбно уточнил Герман.
— Доказала — вздохнула селянка — Только вот вышло все криво да косо, погорячились мы с той Жаклин. В соседней деревне тогда два дома сгорело, в наш лес я вообще полвека потом ходить боялась, да и по сей день леший мне той поваленной березовой рощи не забыл, француженка в дом скорби загремела, ну, а я силы навек лишилась. Выгорела она у меня вся, сила-то, до донышка. Вечная жизнь осталась, облик остался этот, — а силы нет. Так вот и живу, небушко копчу. А сейчас и вовсе в служанки к этой твари бесовской попала. А куда деваться? Она бровью поведет — и все, конец мне, стаю, как снежная баба по весне.
— Так в чем же дело? — Герман широко улыбнулся — Помоги нам, ты же поняла, кто мы такие есть. Ведьм без нужды мы не трогаем, ты это знаешь, а вот бесовки — это другое дело. Это наш профиль. Девки-то ваши не успели начудачить, крови нет на них?
— Человечьей — пока нет — неохотно призналась женщина — Пока. Нынче, я так понимаю, появится. Повязать она их ей хочет.
— Да какой там — Герман посмотрел на старую ведьму чуть ли не с жалостью — Что ей эти мелочи. Человеческая жертва — первый шаг на Ту Сторону. Сначала весенняя жертва, потом танец огня, потом…
— Ох! — женщина закрыла лицо рекой — Она себе свиту решила из нашего ковена сварганить.
— И откупные души — не слишком понятно для Кольки, но, видно, понятно для женщины добавил Герман — Видать, сильная бесовка, коли она у тебя из головы мысли-то убирала.
— Сильная — подтвердила селянка — Очень. Но сила солому ломит, да и пособлю я вам, чем смогу.
— А что остальные? — полюбопытствовал Герман, доставая из кармана сигареты — Они к ней лепятся или в сомнениях еще?
— Да кто как — подумав, ответила женщина — Молодые они еще, понимаешь?