Отдел 'С'

Кукаркин Евгений

В отделе похоронное настроение. Генерал сумрачно смотрит на меня.

– Что произошло?

– Там была девочка.

– " Мудак. Сентиментальная барышня."

– "Сам виноват. Кто это в операцию подсовывает невинных детей."

Генерал смотрит на меня с ненавистью. В его голове тысячи проклятий и угроз.

Я принес Наде цветы. Она уже в курсе дела.

– Ты расстроен?

– "Правильно сделал. Я тебя за это уважаю."

– Нет. Не очень. Вообще-то я немножко симпатизирую

Ельцину, а с другой стороны, что нам не хватает. У нас все есть: машина, квартира, деньги.

– А у других?

– Причем здесь другие? Я говорю о нас.

– "Эх ты, а я-то думала, что ты человек."

– Ладно, не будем впадать в полемику.

– Ты понимаешь, что бывает с теми, кто не справляется с заданием?

– Нет.

– Делают первую отметочку в личном деле и чем больше отметочек, тем меньше надежды выжить.

– А я сотру эту отметочку руками генерала.

– "Бахвал."

– Хорошо, хоть нет Георгия. Он бы точно выполнил задание, - говорит она.

– А ты?

– Я нет. Меня поэтому и никогда не пошлют.

Обстановка в стране сложная. Поэтому я сижу в своем отделе все время на стреме. Георгий застрял в Америке, заставляя там видных чиновников доставать ему самые секретные документы чуть ли не на дом. Надя поправляется и пока читает романы о горькой любви. Начальник врывается в мою комнату.

– Пошли.

– Куда?

– В парламент России. Сегодня принимают важный закон о частной собственности, его надо завалить.

Я сомневаюсь. С таким количеством идиотов в парламенте мне наверно не справиться. Обычно концентрируешься на одном и... делаешь с ним все что хочешь, а тут их почти 700 человек.

Мы забираемся на верхний балкон. Где-то рядом прячется за занавеской Горбачев. Привычно проношусь по залу, пытаясь выяснить крамольные мысли. На трибуне толстячок, энергично размахивающий руками и несший несусветную чепуху о рае, если землю отдать в частную собственность. Он заканчивает и я ему сигналю.

– "Ну и дурак же ты."

– Сам дурак, - вдруг рявкает в микрофоны толстячок к неописуемому восторгу всех присутствующих.

А дальше пошла потеха. Оказывается это не так сложно дурачить массу людей.

Поднимается к примеру на трибуну демократ и... забывает текст. Попытается подать поправку умник из анти- крестьянской партии, и пожалуйста, читает текст из гимна Советского Союза.

Принимается обтекаемое постановление- ни вашим, ни нашим и полностью заваливается закон о частной собственности. Мой начальник подсказывает мне, какие варианты лучше. В КГБ все давно заготовлено. Все остается по старому, хотя, как я убедился, мог бы заставить их принять любой закон.

У нас в отделе все бурлят. Горбачев готов предоставить независимость всем республикам Союза. Срочно вызывают из-за границы Георгия и хромающую Надю из

дома,

– Руководство КГБ так боится раскрыть наш отдел, что не позволяет провести ряд открытых операций, - с сожалением говорит Георгий.
– Сейчас бы мы пошли на ряд заданий и всем нашим противникам конец. Ни одна собака не докопается в чем дело, одни несчастные случаи.

– На какие же ты задания готов выйти?
– интересуется Надя.

– Я бы придавил как клопов Ельцина, Хазбулатова, Горбачева... и всяких прочих Яковлевых, Сахаровых.

– Не подавишься?

– Иди ты...

– Не хорошо так говорить женщине, - вступаю в разговор я.

Я знаю, что Георгий меня боится. Он затих и умышленно ушел в мысли о креолочке с берегов Потомака.

Переворот произошел, но его сделал не Горбачев, а его соратники Крючков, Язов и компания. Генерал вызвал меня и Георгия к себе.

– Ребята, сейчас от вас зависит судьба нашей родины. Либо вы сохраните ее, либо нам конец. Нужно завалить Ельцина. Пришло ваше время. Делайте что угодно, но лучше не заставляйте стрелять в него коммунистов, а то вой будет на весь мир.

Георгий сразу же уходит, а я иду к Наде и все ей рассказываю.

– Ты не находишь, что надо ему помешать.

Ее черные глаза буравят меня, а в головке мольба.

– "Ну согласись."

– Я поеду мешать.

– Я с тобой.

– У тебя нога еще не зажила.

– Ничего, справлюсь.

Несмотря на обилие военной техники на улице, мы подъезжаем к Белому дому. Там народу полно, строятся баррикады. Я помогаю Наде пробраться на балюстраду. Несколько человек с оружием в руках, пытаются остановить, но я мысленно приказываю им не обращать на нас внимание.

– Надя, ищи его.

Она вытянула шею и крутит головкой по площади. Я тоже пробегаю по головам толпы.

– По моему он в здании, на шестом этаже, - вдруг говорит Надя.

– Стой здесь. Я помчался туда.

Я почувствовал его. Он обрабатывал мозги охранника президента и несчастье могло быть в любую минуты, только выйди Ельцин из комнаты, его бы прошил собственный охранник из автомата. Теперь моя очередь. Я прерываю его сеанс и давлю на его сердце, сбивая его с ритма. Георгий отчаянно сопротивляется. Он сигналит, он молит о пощаде, но я все сокращаю и сокращаю ритм.

– Здесь человеку плохо, - раздается чей-то крик

– Врача сюда, - вопит другой.

Примчались люди в белых халатах и уволокли Георгия. Жалко, он будет жить. Я не успел сымитировать сердечный приступ. Охранник стоит как столб и его мозгах совершенно пусто.

– "Охраняй президента", - приказываю ему.

Надя по-прежнему ждет на балюстраде.

– Ну как?

– Он в больнице.

– Георгий обрабатывал кого то приближенного к президенту?

– Да, охранника.