Отдел странных явлений Часть 2 : Тайны Черной Земли
Шрифт:
— Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? — укоризненно шепнула Чук сестре.
Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет придумывать дурацкие шуточки?
— При личной беседе скажу, — буркнула младшенькая, — без свидетелей.
— А что такое золотой уний-таз? — развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Неферхатор.
И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!
— Это же главный артефакт вашего храма! — развела руками она,
Жрица обернулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила, и начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней женщине чуть ли не лекцию по сантехнике 'Унитазы и их применение в быту'. Странница даже похвасталась, что она — сын настоящего сантехника! Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё к их с Гек возвращению из Пунта и соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии, одна из которых заговорила по милости кеметских богинь. Судя по словам жрицы, а богатств у храма хватало на подобную роскошь. К тому же в конце месяца в столицу обещал прийти караван с драгоценностями, из которых фараон обязательно выделит долю и храму Таурет. Так почему же не хранить часть сокровищ в виде могущественного артефакта?
Устроившись на тюфяке в тесном домике, странница продолжала свой рассказ об унитазе, а младшая ее сестра предложила выпить немного вина. Захваченная разговором Неферхатор и не заметила, как Гек подсыпала в одну из чаш темный порошок растолченных листьев и протянула ее, заполненную до краев вином, жрице.
— Мило с вашей стороны, почтенная странница, — расплылась женщина, и морщинки на ее лице подчеркнули ее искреннюю улыбку.
— За встречу и произошедшее чудо! — подняла свою чашу Гек, и все трое выпили вино до дна.
А через несколько минут сморенная сном жрица упала на тюфяк, и разбудить ее могли бы разве что вопли резаной свиньи.
— Отлично сработано, Чук! — ухмыльнулась младшая сестра. — Все же умеешь ты… как ты выражаешься… вешать лапшу на уши…
— Мое любимое занятие, — мужским голосом призналась старшая сестра, выходя из пристройки.
Когда странницы добежали до колоннады, там у входа в коридор уже стояла невысокая девушка в полупрозрачном белом платье. Она закрывала лицо забинтованной левой рукой и с опаской оглядывалась.
— Как и следовало ожидать, — шепнула Чук сестренке, прижимаясь к толстой колонне.
Но тут к ночной посетительнице храма подошел крепкий мускулистый мужчина в белой юбке с синей каймой на подоле.
— Менпехтира?! — удивилась Гек, тараща глаза на человека, стоявшего напротив девушки.
Та что-то увлеченно рассказывала ему, а потом указала на колонны, к счастью, на противоположной стороне, так что у Менпехтира не оказалось шанса пересечься со странницами из Месопотамии.
— Она боится в одиночку, — шикнула Чук.
— Но откуда она узнала,
— Не все блондинки — круглые дуры, — буркнула под нос Чук, сняв повязку с головы и обтерев ей проступивший на лице пот.
Длинная челка цвета соломы упала на глаза.
Девушка тем временем ходила взад-вперед, изредка поглядывая на серебристые часы-браслет на левой руке.
Вскоре появилось и главное действующее лицо — рыжая женщина с заколотыми в хвост волосами. Ведя под узды осла, она остановилась напротив ожидающей ее блондинки и поклонилась. Девушка показала ей здоровую руку и кивнула, в ответ на что осел завилял хвостом и побежал в коридор, ведущий к жертвенному залу, куда вслед за ним направились и женщины.
Переглянувшись, сестры-странницы бросились туда же, совершенно не заботясь о том, что Менпехтира их может заметить. Они достигли жертвенного зала, когда там уже горело несколько факелов, а блондинка сидела на жертвеннике, протянув вперед руку. Рядом с ней рыжая поставила двух восковых кукол: у одной вокруг шеи намотана золотая цепочка с подвеской, а на голову второй натянут прозрачный резиновый колпак. От вида последнего Чук сложилась пополам и чуть не расхохоталась в голос.
— Чего ты? — одернула ее Гек.
— Она хочет меня проклясть… этим? — еле выдавила из себя старшая сестра.
Меритатон подошла к девушке и сняла с пояса нож.
— Не будешь жалеть, если убьешь возлюбленного и брата? — поинтересовалась она, только намечая разрез через всю ладонь студентки.
— Нет, — глядя через плечо царицы, уверенно сказала Маша, улыбнувшись уголками губ нарисовавшимся у входа странницам, — скажу больше, Майати, сбудется твоя заветная мечта, режь!
Проследив за взглядом жертвы, царица увидела, что ее осел ходит вокруг двух неизвестно как оказавшихся в жертвенном зале девиц и обнюхивает их.
— Не узнаешь, да? — ехидно заметила Дуракова. — А ведь лица-то знакомые!
— Угу! — буркнул осел, хватаясь зубами за подол одеяния высокой девушки.
Он дернул его с такой силой, что плечевые швы на платье порвались, а упавшая на колени от рывка девушка оказалась лицом вовсе не женского полу. Перед царицей сидел Иван Дураков собственной персоной. Из одежды на нем была только юбка до колена и смотрящийся теперь нелепо парик с темными косами.
— Ира! — смотря в красные яростные глаза возлюбленной прошептал парень, когда осел гонялся за второй странницей.
Та, подобрав платье, запрыгнула на жертвенник и спряталась за Машей.
Там госпожа Гек развязала все шнурки на одеянии и кинула его прямо в морду говорящему ослу.
— У Бабруйск, жывотнае! — на чистом белорусском крикнула Маша, пиная скотинку Маритатон под челюсть.
Он пошатнулся, неловко перебирая копытами и путаясь в складках льняного одеяния странницы Гек, оказавшейся вовсе не тем, за кого себя выдавала.
— Как можно так с богом! — взвыл осел, но в ответ ему на голову свалился парик странницы из Месопотамии.