Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

Котенко А. А.

— Неб, удачи! — помахала мне Милли, стоя на полу лаза.

— Ты думаешь, я первую Пиковую Даму хороню? — похвастался я, вызвав у девочки уважение к собственной персоне.

Когда ее шаги стихли вдали, я с облегчением вздохнул и расправил плечи. Свобода! Сомнительная, но ничего не поделаешь. Искоса посмотрев на запеленанную, словно мумия, лангсуяр, я помрачнел. Признаться честно, побаиваюсь я встречи с высшими. Но есть такое слово 'Надо! Коли довелось разбираться в этой интриге мне, то и доводить дело стоит до конца.

Стянув жаркий в здешних краях свитер, я посмотрел на льняную юбку московского покроя. Немного не по

кеметской моде, но другой одежды у меня нет. Да и кеды — изобретение далекого будущего. Но ходить босиком по пыльным улицам родной столицы я себе позволить не мог. К счастью в сундуке сохранились сапоги, которые я снял ночью с околдованного стражника, когда я догонял сестру, похитившую Маш-шу. Тоже жаркая обувь, но с московской резиной овечья кожа не сравнится. Жалко, что остальной доспех успели выкрасть. Придется изображать из себя чужестранца. А именно, митаннийского заезжего торговца с огромным тюком. Да-да, лицом я вылитый житель Митанни, в мать.

— Так, осталось найти осла, который согласится довезти это до парасхита, — размышлял я, чеша подбородок и глядя на замотанное в большую белую простыню тело.

Лишь бы никто не пожелал у меня купить этот заморский ковер. А еще хуже — отобрать силой. Неприятный таких желающих будет ждать сюрприз.

Заперев дверь на засов, я вышел на улицу. По подсчетам меня тут не было около одной луны. Не много, но и не мало, чтобы не вызывать подозрений у хозяев соседних домов. При случае выдумаю невероятные истории о проведывании родственников в Асьюте или Мемфисе.

И все же суета Уасета мне теперь казалась спокойствием и умиротворением по сравнению с бешеной шумной Москвой, где люди вечно куда-то спешили, не замечая вокруг никого и ничего. Женщина, погонявшая прутом коров, мальчишка в грязной юбке, волочащий общипанную курицу, две девочки, сплетничающие о выходках подруг, — когда-то подобные сцены вгоняли меня в тоску. Я с кислым выражением на лице протискивался через толпу торговцев на площади, чтобы выпить в заведении, названном с легкой руки Ивана Дуракова 'Веселой Кошью', кружку прохладного пива. Да-да, я владыка, но мне доставляло удовольствие переодеваться феллахом и бродить по вечернему городу и слушать в веселом доме девчонку, игравшую на систре. Ее проникновенная игра не могла сравниться с мастерством придворных музыкантов, что стремились угодить утонченному вкусу моей матери или сестер. Никто не знал о моем пристрастии к прогулкам по городу без стражи. Ни один человек не узнавал во мне правителя. И замечательно. К тому же из этих прогулок я приносил во дворец немало сведений о жизни города и страны. Много среди них находилось и беспочвенных сплетен. Но в каждой байке было зерно истины, что помогало мне править Кеметом.

И вот я иду по Уасету не как Владыка Обеих Земель, а как агент из отдела странных явлений. У меня задание. С которым стоит справиться до заката. Как жаль, что не удастся вернуться на месяц назад, когда мы с Маш-шу сидели в 'Веселой Коши' целую ночь и болтали о ее стране. Увы, самые счастливые моменты пролетают незаметно и остаются яркими пятнами в памяти.

— О, Неб, ты вернулся? — шелестящий словно ветер голос отвлек меня от нахлынувших воспоминаний. — А я и не заметила, когда ты приехал с севера. А твоя Маш-шу…

То была моя соседка Рени, не в меру упитанная пожилая женщина, занимающаяся разведением кур. Мы с ней какое-то время были друзьями. Однажды она

мне между делом пожаловалась о том, что не может оплатить учебу любимого сына и денег хватает лишь бы не умереть с голоду. Я ей ничего не ответил и нашептал придворному повару, чтобы он прикупил несколько птиц для царского стола у бедной вдовы. Колец, что Рени получила в тот день, ей хватило надолго. А Неб тогда ей в шутку бросил, якобы боги прислушались к мольбе женщины и отправили к ее дому царского повара. После того случая мы не особо разговаривали. Она, наверное, испугалась столь скорому воплощению в жизнь ее желаний.

Рени отвернулась, прикрывая глаза рукой. Ее плечи тряслись, и я понял, что женщина расплакалась.

— Она погибла, — выдавила из себя разводчица кур.

Нет, Маш-шу жива. Я только вчера целовал ее алые губы. Это в Уасете наше исчезновение приравнивают к гибели. Иного и думать не приходится. Теперь придется играть убитого горем влюбленного паренька, не то Рени заподозрит неладное. Но тут женщина добавила такое…

— Уж два года как погибла!

Вот это, повергло меня в нескрываемый шок. Получается, луну назад я перенес Маш-шу и ее брата в Москву, а когда вернулся на родину, тут прошло целых два года. А я-то еще думал, откуда у меня в доме нереально много пыли.

— А ты не изменился, — Рени не сводила с меня глаз, будто я был ей не соседом, а родным сыном. — И одежду в Хатти прикупил… Ну как там на северах, рассказывай!

— Послушайте, госпожа Рени. Дальние страны никуда не денутся, — перебил я, — у вас, помнится, был ослик. Можно ли…

— О, нет, да простят меня боги, Неб! Его пришлось отдать сборщику податей. Как пришел к власти этот Эйе…

Значит, интуиция не подвела. Советник, жрец храма Амона, увлекся богатством и забыл о народе. Ничего, вот вернется из дворца Милли, все расскажет, а я тем временем расправлюсь с лангсуяр, и потом вплотную займусь кеметской экономикой.

— Да-да, Эйе женился на безутешной вдове, — продолжала причитать сердобольная соседка, — и теперь собирает двойные подати с людей. Это все, что он умеет. А Анхесенпаамон-то до сих пор страдает. Говорили, она ждала жениха из Хатти, царевича Заннанзу. Но Эйе перехватил одно из ее писем и приказал своему лучшему другу Хоремхебу убить иностранца. Говорят, не сладка жизнь девочки, ой, не сладка. Да и нам не весело. А ослика нашего царевна отдала Юрии, супруге главного стражника Менпехтира. У них там скота этого целый загон, а нам помирать с голоду в нищете. Да не разгневаются на меня боги, за жалобу почтенному соседу.

— Да покровительствует тебе Исида, дорогая Рени, — положив руку на плечо женщине, я уверил ее, что ее ждет счастливое будущее.

Она кивнула мне в ответ и пожелала всяческой удачи, назвав талисманом.

Получается, прошло два года. Тутанхамон умер и похоронен. Значит, все дворцовые воспримут меня как явление безутешной Ка предыдущего владыки. Тем легче будет напугать супругу Менпехтира (о, да за два года старый холостяк женился) и заставить вернуть ослика Рени. Вряд ли эта Юрия (судя по имени, заморская девица) осмелится перечить духу умершего, и соседка до скончания дней не расстается с любимой скотинкой. Я улыбнулся сам себе, и, развернувшись на каблуках, направился к дому главного стражника. Никто не разгневается, дорогая Рени. Боги — милейшие существа, поверь мне на слово. А твоя проблема решается без их участия.