Отдел возмездия
Шрифт:
Я едва успел сунуться обратно, потому что в подъезде загрохотали выстрелы. Штакетник стрелял по мне, лежа на полу. Пули били в стену и рикошетом отскакивали по всему подъезду. Я сидел, прикрывая голову руками и ожидая, пока у него кончатся патроны в магазине.
Наконец грохот стих, хотя в ушах до сих пор звенело, а весь подъезд наполнился запахом горелого пороха. Внизу послышались крики милиционеров.
— Сдавайся, Штеменский! — закричал я. — Сюда идут менты. Отпусти бабу и сдавайся.
— Закрой рот, сука! —
— Что там происходит? — закричали внизу милиционеры. — Отставить стрельбу!
— Скажи им, пусть не лезут сюда! — продолжал вопить Штеменский. — Ах, сука, как же больно! Кровь не останавливается, сейчас я сдохну. Из-за тебя, щенок!
— Скажи, где Койот и свободен, — сказал я.
— Койот тебе не по зубам, щенок, — улыбнулся Штеменский. — Пока ты здесь ошиваешься, он уже Арзамас окучивает. Но ты туда все равно не доберешься. Я тебя сейчас сам прикончу.
В это время женщина устала ждать и запаниковала. Она вскочила и помчалась по пролету ко мне, надеясь успеть убежать.
— Стой сука, сейчас я тебя прикончу!
Я рискнул выглянуть вверх и увидел, что Штеменский, все еще продолжая лежать на полу, поднял пистолет и прицелился в женщину. Тогда я тоже выстрелил в него, но промахнулся. Штеменский выстрелил и женщина закричала, кажется, он задел ее.
Я рванулся к ней, в отчаянной попытке защитить, но слишком поздно. Он выстрелил еще и еще, а женщина упала вперед и покатилась по лестнице. Тогда Штеменский повернул руку, нацелив пистолет на меня и тоже выстрелил. Я почувствовал, как пуля обожгла голову и меня будто ударили кувалдой. Я тоже повалился на ступеньки и на мгновение потерял сознание.
Когда я очнулся, то увидел, что настырный капитан подполз к краю площадки и целится в меня из пистолета. Глаза его были совершенно безумные.
— Я же сказал, что прикончу тебя, щенок, — прохрипел он.
Но не успел он нажать спусковой крючок, как сбоку раздались выстрелы. Я оглянулся и увидел светловолосую девушку в военной форме, раз за разом стреляющую по Штеменскому.
Одновременно она поднималась по ступенькам, держа пистолет двумя руками, в классической стойке стрелка, прямо как в тире. Каждая ее пуля попадала в цель, откидывая назад лежащего и уже неподвижного противника.
Все еще продолжая валяться на ступеньках, я почувствовал кровь на щеке и пощупал голову. Оказывается, та самая пуля Штеменского задела мою макушку по касательной. Я был на волосок от смерти.
— Ну и сука же ты, Штеменский, — сказал я тихо, невольно заразившись его любовью к собачьим эпитетам.
Девушка живо подошла ко мне, приподняла и спросила:
— Жив?
Я устало кивнул, глядя в ее большие синие глаза. Где-то
— Молчи, я со всем разберусь, — сказала девушка и поднялась со ступенек.
В то же мгновение снизу выбежали наконец милиционеры, много, больше десятка, все с пистолетами наизготовку. Подъезд наполнился шумом и криками. Я кое-как поднялся на негнущихся ногах и подошел к женщине, так и лежащей неподалеку на ступеньках. Вокруг все было залито кровью.
— Руки вверх! — закричал кое-кто из милиционеров, но девушка, что спасла меня, показала удостоверение.
— Это наш сотрудник, — сказала она. — Он помог обезвредить опасного преступника.
Я наклонился и попытался найти пульс у женщины. Бесполезно, она уже погибла. Эх, Оля и Юля, осиротели вы, остались без мамы. В какой-то мере это была моя вина, ведь это я спугнул Штеменского, а потом упустил его в катране и на улице.
Я устало уселся на ступени, а девушка мягко тронула меня в плечо. Я вспомнил, где видел ее. Это ведь она встретилась мне в отделе возмездия, когда мы поднимались к Зверю.
— Ты весь в крови, пойдем, покажу тебя врачу, — сказала она. — И вообще, нечего нам мелькать здесь.
Я с трудом поднялся и чуть не свалился снова на ступеньки. Меня больше сразили не собственные раны, а смерть незнакомой женщины, дочкам которой я дал деньги на мороженое. Это напоминало мне ситуацию, когда я точно также потерял друга и всю его семью, из-за чего, собственно, и стал киллером.
Золотоволосая девушка повела меня под руку вниз по лестнице и вскоре мы вышли из подъезда. В голове гудели колокола, рука нестерпимо болела. Девушка что-то говорила, но я плохо слышал ее. Возле подъезда стояли милицейские машины и карета скорой помощи.
За оцеплением стояли зеваки и среди них я увидел давешнюю бабушку с внучкой на руках. Девочка кушала мороженое.
— Эй, товарищ! — крикнула она. — Да, да, вы, который из милиции. Как там Надя? Вы освободили ее? Почему она не выходит? С ней все в порядке?
О нет, только не это. Я отвел глаза, не в силах смотреть на пожилую женщину и девочку с мороженым.
— Почему вы молчите? — продолжала кричать бабка. — Что с Надеждой?
— Надежда умирает последней, — пробормотал я, отворачиваясь.
Девушка повела меня прочь со двора, переговорив с майором милиции.
— Где машина Комара? — спросила она. — Далеко отсюда?
Я указал направление и спросил:
— Как тебя зовут?
— Сильвия, — ответила девушка и улыбнулась, заметив мой удивленный взгляд. — Это мой оперативный псевдоним. На самом деле меня зовут по-другому, но в поле я не могу назвать настоящее имя. Тем более тебе.
— А почему именно мне? — чуток обиженно спросил я. — Как наиболее отличившемуся?
Девушка хмыкнула.