Отец и сын
Шрифт:
Школа имени Ленина только открылась, классный руководитель — Игорь Дмитриевич. Закадычный друг — Витя Мазур. Остановлюсь. Мы сидели в 7-м классе на одной парте, да и время проводили вместе. Через 4 года случайно оказались в одном поезде, ехали на сдачу вступительных экзаменов. В Томске я Витю «потерял». Узнаю, что не поступил и его забрали в армию. Приезжаю после 1-го курса и узнаю страшную новость: Витя Мазур покончил жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна третьего этажа обувной фабрики, где он устроился на работу после списания из армии (что? как? — для меня осталось покрыто мраком).
Из этого школьного периода запомнились выступления в художественной самодеятельности, читал на сцене «Ленин и печник» Твардовского. Приехала группа радиопередачи «Пионерская зорька». Вызывают на запись, но суют мне в руки
Запомнилось лето 1955 года. Форма — майка, сатиновые шаровары, босиком. Велосипед и Джек. Дети не могут поверить, что в этом возрасте их отец бегал босиком. Одна из летних проблем: полив. Арычная система в Талды-Кургане (до 1949 г. казачья станица Гавриловка) была продумана очень чётко, город разбит на квадраты и названия улиц как в Нью-Йорке (1-я, 2-я…,14-я). Вода распределялась по графику по кварталам и, когда наступала наша очередь, то «воду гоняли» с 2-х часов ночи. Довольно хлопотное занятие, но участвуют все жители квартала. Поясню, что наш дом находился в нижней части города между 8-й и 9-й улицами. Вода поступает в головной арык в районе 1-й улицы, который проходит с внешней стороны города, от головного арыка до нас десяток поперечных улиц. В каждом квартале есть по 2 проезда и всё это охвачено арычной системой. Желающих среди живущих выше «урвать» воду всегда достаточно, поэтому несколько человек непрерывно на велосипедах с лопатами курсируют вдоль арыка пока весь квартал не польёт. Иной раз были жестокие схватки за воду с мордобоем, не говоря уж о постоянно звучащем мате.
Этим же летом состоялась поездка с папой вдвоём на Урал, оставившая много впечатлений.
«Большой» Челябинск, район тракторного завода (потрясающее зрелище — десятки тысяч человек двигаются на работу к проходным на всех видах транспорта и пешком). Несколько месяцев назад умер папин дядя, учитель физики. Папа много раз рассказывал, что на вступительном экзамене в мединститут по физике «поплыл» и получил тройку только потому, что «что у физика Полле не может быть родственников, не способных к физике». Посетили родственников в Копейске, проживавших там с времён трудармии. Все родственники по родной матери папы Доротеи Полле (см. ТАК БЫЛО!), две тётушки (сёстры Доротеи) узнали сразу папу, много слёз, много разговоров. До самой своей кончины они винили в смерти Доротеи (папе 7 месяцев) Христиана Полле, моего деда. Нечто подобное мне пришлось слышать уже при жизни с Надей, когда все её тёти по матери обвиняют в преждевременной смерти сестры (Наде 10 лет) её мужа. Вечная проблема взаимоотношений родственников супругов. В Копейске познакомился с кузиной папы тётей Фридой и её мужем Артуром (много позже встретимся в Абхазии).
Дальше по маршруту Соликамск. Как сейчас помню, выскакивает из дома дядя Роберт, здесь же дядя Отто. Сработал эффект неожиданности, вообще папа любил ездить в гости без предупреждений, но ведь резкие положительные эмоции тоже способны вызвать сердечный приступ. Здесь в мужской компании с папой, дядей Робертом, дядей Отто я выпил первую в жизни рюмку водки. На имеющейся фотографии чётко просматривается, что все четверо имеют одни корни (см. ТАК БЫЛО!).
Дядя Роберт
Дядя Роберт родился в 1922 г. Жена — тётя Мария, трое детей (Люда, Вася, Таня). Дядя Роберт после трудармии продвинулся на том же заводе, работал начальником цеха на радиозаводе. Подарил мне очень хорошую по тем временам собственную авторучку, папе пару телефонных аппаратов. Дядя Роберт несколько раз приезжал с семьёй в Талды-Курган, но я его больше не видел, хотя к заочной помощи в студенческое время прибегал. Он очень рано (в 44 года) ушёл из жизни. Запомнились рассуждения дяди Роберта о появившихся слухах о предстоящей отправке советских немцев в ГДР: «Гельмут, в такой ситуации меня не ищите; я исчезну, но в Германию не поеду!» Интересно, как бы сейчас он рассуждал, но не дожил 26 лет до уезда папы в Германию.
Из Соликамска вместе с дядей Отто приехали к нему в Кизел. Семья дяди Отто жила явно победнее. Шахтёрский Кизел смотрелся хуже Соликамска.
Дядя
Младший брат отца дядя Отто родился в 1927 г. С 9 лет инвалид по зрению. Рассказывал мне сам, как это случилось. Жил в гостях у Гельмута в Одессе (отец погиб в 1934 г.). Известной мальчишеской забавой — «поджигом» получил ожог лица, причём один глаз перестал видеть. Мылом начал промывать лицо, чтобы ничего не было видно и Гельмут не ругался. Зрение не восстановилось даже после обращения к великому офтальмологу Филатову.
В 14 лет дядя Отто попал в трудармию, в шахту Кизела. Уж какое тут образование. А человек от рождения очень талантливый и подвижный. Много лет выступал в художественной самодеятельности (конферанс, художественное чтение), бесподобно читал басни, имел множество призов и грамот. Много позже в Казахстане заведовал Домом культуры в райцентре Новоишимка Целиноградской области.
Дядя Отто не один раз приезжал в гости и в Текели и в Талды-Курган. Не забуду как в 9-м классе он подарил мне часы «Победа» с собственной руки. Это был подарок! Родители очень недовольны (считали, что часы нужны сыну к окончанию 10-го класса), требовали вернуть подарок, но подаренные часы верно прослужили много лет.
Семья дяди Отто всегда жила очень скромно. Жена — тётя Таня, дети Слава, Нина, Валера. У Нины 6 детей, одна дочь тоже «откочевала» в Германию. Слава в молодости моя копия (очень проглядывают фамильные черты во внешности), пришлось приложить немало усилий для устройства в Алтайский политехнический институт в 1968 г. Да и позже на 2–3 курсах удержался в институте благодаря фамилии и моим барнаульским друзьям. Очень рад, что смог сделать что-то полезное для дяди Отто.
Последние годы до пенсии дядя Отто работал на фарфоровом заводе в Целинограде. Кое-что из «фарфоровых» подарков дяди Отто стоит и у нас в серванте. Не так давно дядя Отто перенёс инсульт, стараемся немного помочь (папа из Германии, мы из Томска). Тяжёлый рок висит над дядей Отто: в нищете родился, тяжелейшая жизнь в советское время и на старости нищенское существование в столице «самостийного» Казахстана — Акмоле.
На обратном пути рано утром в Березниках нас встречали два сокурсника родителей: Лишке и Вагнер (в будущем академик, ректор Пермского мединститута).
Осенью 1955 г. переехали в горняцкий город Текели, протянувшийся вдоль ущелья на 23 км. Хозяин города — свинцово-цинковый комбинат. Очередная школа, 7-я смена учителей и соклассников, оказалась последней перед студенческими годами. Ближе к выпуску количество учеников школы N5 уменьшалось: три восьмых класса, 2 девятых, один десятый.
Первая привязанность. 8 «В», Тамара Анищенко. Утренние (до школы) прогулки на велосипеде, неприязнь бабушки (Тамара старше на 2 года). Первое тяжёлое опьянение 1 мая 1956 г. (после демонстрации по дороге домой — 5 км). Ниже процитирую часть того, что было записано много позже в дневнике.
01.12.75 г. (Ленинград)…В ту весну и последующую осень мы много ездили вместе на велосипедах, иногда утром рано, в 6.30 или 7.00. Бабушке это очень не нравилось. Всё она была недовольна Тамарой (та была с 1939 г.), тем более, что часто я просто катал Тамару на раме. Я весь был в возвышенном состоянии. И вся эта возвышенность лопнула осенью 1956 г. В один из воскресных вечеров мы гуляли вчетвером: я, Тамара, Нина Капустина и Андас (фамилию забыл, он как раз поступил в Алма-Ате в институт, приехал на побывку и рассказывал свои впечатления). Дальше Андас начал что-то о нас четверых говорить. Не помню точно, что он сказал, но Тамара вдруг произнесла: «Да Эрвин же ещё ребёнок.» Это был удар, который чувствую до сих пор. Сейчас-то я понимаю, что ей нужно было, чтобы я её обнимал, целовал (всё-таки девушке 17 лет). А ведь я таким же остался и до сих пор и платонические ощущения оцениваю выше, чем физические. Не с этим ли связано моё почти постоянно внутреннее одиночество? Не могу пойти на физические контакты, не чувствуя внутренней (душевной) отдачи, а в том случае, когда я чувствую эту отдачу, робею и в трезвом виде стесняюсь прикоснуться.